"Николай Климонтович. Смерть в Переделкине " - читать интересную книгу автора

герой переспросил - нет, он не ослышался). Мы выполняем все их желания, для
нас нет ничего невозможного. Однако о том, какие именно желания русские
гости изъявляют чаще всего, он предпочел не говорить. Но в самых общих
чертах: они не желают испытывать затруднений с языком при заказе обеда в
номер и предпочитают не заботиться ни о чем.
Официант-тунисец в пляжном ресторане был разговорчивее: они едят очень
много устриц. Интересно, что значит много устриц с точки зрения француза?
Какие их самые любимые развлечения? О, месье, я видел, как один русский
летал над пляжем на парашюте, держа в одной руке бутылку "Вдовы Клико", а в
другой - бокал. Наш герой и сам как-то на Корфу участвовал в подобном
аттракционе, когда вас на парашюте, привязанном тросом к катеру, поднимают
вверх на сотню метров. И подвиг безвестного русского бандита показался ему
сродни подвигу Гагарина: ведь в полете, он помнил, первым делом хочется
вцепиться в парашютные стропы.
На городском пляже под набережной, несмотря на то, что по меркам
французского юга в Канне стоял уже холод собачий - двадцать два в тени, вода
двадцать, - было не протолкнуться. По тому, как купальщики неистово мазались
кремами и маслами - от загара, для загара, вместо загара, - можно было
узнать русских. Раскинувшись на лежаке, но не снимая ни шортов, ни майки,
наш герой лениво наблюдал за парой босс - секретарша, которая усердно, с
серьезностью выполнения экзаменационного задания, втирала в себя какое-то
эвкалиптовое средство. Быть может, то была попытка забыться. Потом они
обнаружили другую страсть, присущую всем уставшим от жизни, от самих себя и
от необходимости недешевого тяжелого отдыха путешественников мира -
маниакальную тягу к самозапечатлению.
Русские и здесь давали фору даже японцам: в ресторане они снимали
каждую перемену блюд, смуглых нагловатых официантов в белых перчатках, самих
себя на фоне каких-нибудь спагетти, передавая камеру из рук в руки. Какова
цель этих утомительных стараний, думал наш герой, но отгадать было
невозможно: в конце концов родные и близкие посмотрят все это один раз и
зевнут. Ошибочно в этом видеть и проявление нарциссизма, думал он, попытку
создать фотомузей своего имени для потомков. Скорее отученные телевизором
живо воспринимать окружающее, утеряв, так сказать, технику непосредственного
впечатления, бедняги пытались компенсировать отсутствие глаза и памяти с
помощью технических средств. Босс снял секретаршу, она запечатлела его.
Парная съемка, по-видимому, не входила в их программу.
Мучаясь жаждой, герой побрел обратно в отель. Наверное, здесь должен
был начаться какой-нибудь престижный международный конгресс, и в холле
стояли разноплеменные группы участников - все, разумеется, в костюмах и
галстуках, с кейсами, в которых, должно быть, были тексты докладов и слайды.
Наш герой, лавируя, добрался до лифтов, и тут из кабинки вышла грация,
обернутая на банный манер в большое махровое полотенце так, что оставалось
лишь гадать - есть ли под полотенцем бикини? Под изумленными взглядами даже
невозмутимых японцев она прошествовала куда-то в глубь холла, быть может, к
бассейну, - и герой узнал переводчицу Олю-Алену. Она, казалось, его не
заметила, но он быстрым наметанным глазом отметил, что ее ступни, на которых
были резиновые шлепанцы, полноваты, будто опухли, а на ногтях не было лака.
Быть может, она не знала, что в бассейн следует выходить, пользуясь
внутренними лифтами. К тому же, близилось время обеда, уж не забыла ли она
посмотреть на часы, вдруг заволновался наш герой.