"Николай Климонтович. Смерть в Переделкине " - читать интересную книгу автора

Впрочем, что ему до этого, одернул он себя, не желая признаваться, что
Оля-Алена в банном наряде показалась ему аппетитна...
Кормили их только в самых отменных местах. В Монте-Карло это была
открытая веранда кафе Hotel de Paris, где однажды они вкушали ланч в одно
время с принцем Альбертом и принцессой Стефанией, которая даже одарила
нашего героя длинным и бесцеремонным взглядом - совсем как простая смертная
немка, ищущая курортных развлечений... Все бывало шикарно настолько, что у
героя стало плохо с аппетитом, поэтому перед каждой трапезой он отъединялся
от других, чтобы перехватить в качестве аперитива пару порций кальвадоса в
уличном кафе. Мало ела
Оля-Алена - делала она это как-то задумчиво. Молодожены наворачивали за
четверых, но будто таясь. Однако больше всех ела и пила сопровождающая
французская пара: русские далеко от них отставали.
Очень даже понятно отчего - за все платила их фирма, и грех было не
попользоваться.
Здесь, в Канне, их пригласили в ресторан seafood, подавали какой-то
морской коктейль, уху не уху, в огромных огненных котелках; внутри плавали
лангусты, таращились каракатицы, топорщились гребешки, перекатывались на дне
устрицы, ныряли какие-то игривые рыбки.
Принимающий француз все порывался говорить тосты, сам смеялся своим
шуткам, но никто его не понимал. Его легконогая жена с каре умяла весь
котелок под бутылочку прованского розового в один присест, пока русские
только приглядывались с опаской к морским гадам. Когда она промокнула губы
салфеткой, наш герой не без подковыки спросил ее с деланной галантностью:
как при этом ей удается сохранять такую стройную фигуру? Кажется, она поняла
и его английский, и сомнительность комплимента, потому что ответила кратко:
habit! И достала пудреницу.
За обедом разыгралась еще одна милая сценка. Дело в том, что многие
русские заграницей страдают двумя болезнями: крайней застенчивостью и
неуместной отчаянностью. Эти состояния могут чередоваться с высокой частотой
и являются на самом деле двумя сторонами одной медали - русского
заграничного невроза. Начинает казаться, что тебя надули, - ведь от поездки
так многого ждалось. Накатывает ностальгия. Охватывает острое чувство
неудовлетворенности: вот это пыльное поселение и есть та самая хваленая
Ницца? Иностранцы раздражают тем, что говорят непонятно. Их жаждется
растерзать, когда они улыбаются, коли ты путаешь в разговоре bonjour и au
revoir.
Часты расстройства сна. Солнце светит не так и не оттуда. Не получаются
романы с лифтом и телевизором, а кондиционеры доводят наших дам до истерики.
Ближайшую пальму-уродку хочется задушить собственными руками... Это
состояние изживается разными способами; так, в нашей компании
малышка-лесбиянка, по-видимому, глубже других страдала этим недомоганием, но
у нее оно превратилось в болезненную требовательность и разборчивость,
подогреваемую тем, что старшая подруга всячески потакала ее капризам... В
одном из отелей душ был зафиксирован, невозможно было взять его в руку и
помахать над головой, и малышка устроила сопровождавшим французам настоящую
истерику; на пляже в Жуан Ле Пене, лучшем местечке в Антибе, на дне моря
росли водоросли, и это пугало ее до икоты, как ребенка; в
Negresku - самом знаменитом отеле Ниццы - она была просто удручена
плачевным состоянием тамошней мебели, даже комод был весь рассохшийся, и,