"Николай Климонтович. Смерть в Переделкине " - читать интересную книгу автора

заплакав, принялась утверждать, что здесь над русскими издеваются;
оказалось, к лесбиянкам хотели подластиться и поместили в номер,
обставленный под старину, с мебелью, на которую были нанесены передающие дух
времени кракелюры.
За обедом в Канне малышка для начала, с загодя уже будто заплаканными
глазами, меланхолично, но решительно забраковала розовое вино и потребовала
белого, но не смогла объяснить - какого; ей принесли легкое мюскаде, и она
обиделась на то, видно, что оно оказалось в наличии, и демонстративно
отодвинула бокал. Реванш пришелся на десерт: она потребовала не
суще-ствующего в меню ромашкового чая, оскорбляясь, что ее не понимают; тут
Ольга-Алена с мокрыми после бассейна слипшимися волосами - в д?ше, очевидно,
она не была - перевела что-то официанту, и наш герой в первый и последний
раз услышал ее французский: она говорила горлом, но сипловато и мило
спотыкаясь, получалось вполне сексуально. Принесли чай; капризница
отхлебнула и разразилась слезами - чай оказался с мятой. Кажется, она была
безутешна, и старшей пришлось увести ее наверх, на набережную; напоследок
обе окинули взглядом спутников - старшая негодующим, младшая полным
смиренного страдания Пьеро, которого только что отлупили на глазах у
публики... Впрочем, сопровождающие сделали вид, что ничего не заметили.
Подали сыр, потом груши и кофе, по гомеопатической дозе какого-то
диковинного коньяка в огромных глубоких рюмках. И новобрачная, уже красная и
потная от обильной жратвы, совсем попунцовев и конфузясь, спросила себе
пирожное...
Оставался лишь день пути и последний привал в отеле Апельсин, стоявшем
на холме над Сен-Тропе. День был посвящен экскурсии по трем средневековым
кварталам старого города, то есть того, что остался от крепости, некогда
построенной здесь генуэзцами из соображений следования знамениям - типа
чудесной самодоставки по воде мумии некоего рыцаря, ну и так далее. Здесь
было прозрачно, стены домиков на горе - разноцветны, море лазурно, вино
розовопенно, как в
"Одиссее", и было вполне понятно, отчего именно здесь Ж. Сера изобрел
пуантилизм. Впрочем, как перевела новобрачная своему суженому - шепотом, но
достаточно громко - из объяснений гида: художники всегда любили это место,
потому что здесь хорошая жизнь.
Гид сказал beautiful light, но этот мотив выбора места постояльства был
неясен жительнице Иванова, и ей перевелось так, как желалось...
Ночью в его дверь постучали. Дверь была не заперта, открылась сама, он
едва успел включить ночник, разглядел фигуру Оли-Алены. Она была в своем
обычном черном платьице без рукавов. Простите, у вас не будет маникюрных
ножниц, я сломала ноготь. Он посмотрел на часы: было начало второго. Может
быть, она пьяна, подумал наш герой, поскольку только что им всем был задан
прощальный ужин. Она говорила гортанно, с южным волнующим прононсом. Ножниц
у него не оказалось.
А аспирин у вас есть? Аспирин был; не вставая с постели, он извлек из
тумбочки зеленую пластмассовую трубочку Упса. Она подошла совсем близко к
его кровати, строгая и не такая юная в ночном полусвете - зрелая, сильная
женщина. Наверное, у нее есть ребенок, отчего-то подумал он. Она принялась
откупоривать пробку лекарства,
не надо, возьмите, вернете завтра... Она извинилась, пожелала спокойной
ночи и невозмутимо удалилась. Он вышел на балкон. На темные холмы Прованса