"Николай Климонтович. Конец Арбата (Повесть)" - читать интересную книгу автора

все-таки Шурка боролся с судьбой, достойно неся ее бремя и ни в коем случае
не позволяя себе жаловаться. Впрочем, тогда, похоже, ему и впрямь удавалось
смотреть в будущее без боязни и весело. Забегая вперед, скажу, что по
окончании сержантской школы его вернут-таки служить за
Байкал... К этому письму есть постскриптум: "Неле можешь не звонить,
если еще не позвонил". По-видимому, Шуркино письмо не произвело на нее
желаемого впечатления,- уверен, что такое же, как я, задание снестись с
Нелей получила и старшая сестра Таня,
Шуркина конфидентка, а заделаться подругой, ждущей домой солдата, Неля
не пожелала... Кстати, в письмах он подписывался всегда - "Саша", видно,
домашнее "Шура" казалось ему недостаточно мужественным.

15

"Получил письмо от старых приятелей по техникуму. Пишут, что уже
окончили, обмыли и половина успела пережениться. Вот уж никогда не думал,
что эти дети - в душе, конечно,- способны к совместной жизни с женщинами.
Здорово я им завидую, Коля. И в то же время рад, что у меня такой тернистый,
зигзагообразный путь в жизни.
Мне кажется, что когда я чего-нибудь добьюсь, а это уж точно, я в
десять, в сотни раз испытаю радости больше, нежели они. Ведь вот кончили они
техникум, пошли на работу, на которой им придется почти всем провести,
может, всю жизнь, ничего в этой жизни не увидев и не поняв..." И тут важное:
"Я говорю о главном
- об отвращении к физическому труду..." Далее идут пространные
туристические рекомендации, как устроить в зимнем снегу ночлег под тентом,
как разводить костер, какую яму выкопать, приведены даже какие-то схемы. Это
простодушие могло бы вызвать улыбку, но читать все это теперь грустно: Шурка
погиб, ничего не добившись, если вообще словосочетания из ряда "такой-то
состоялся", "не зря прожил жизнь", "нашел себя" что-нибудь означают перед
лицом
Творца, если, конечно, иметь в виду не протестантского, но нашего
русского Бога.
Шурка был лишен какого-либо выраженного индивидуального таланта или
прозорливого ума, и дар его был в другом - нести родовое знание, сохранять
честь и собственное достоинство, хоть он это свое призвание, быть может, до
конца не осознавал. За долгие годы нашей близости, впрочем, эта тема
звучала-таки в нем исподволь, приглушенно и неявно - и то сказать, некому
было ему ее преподать, о своем дворянстве взрослые тогда и вспоминать
боялись, и в нем лишь отдавался эхом идущий от многих поколений предков
далекий зов. "Что я думаю о своей военной жизни? Она сплошь состоит из
ожидания лучших времен, а вот когда они настанут - понятия не имею. Ты,
наверное, помнишь, что образ жизни я всегда вел довольно замкнутый. Это
объяснялось тем, что я сберегал свою нервную энергию для настоящей жизни. Ты
не думай, настоящая жизнь еще не началась, и пребывание в армии для меня
ничем не отличается от гражданской жизни. Единственное изменение произошло в
отношениях с людьми. Раньше я никому не был подчинен - кроме сознания
долга..." Странное откровение, о каком долге он говорил, уж не об этом ли
своем дворянском призвании? Во всяком случае, речь шла о стержне личности, а
он, безусловно, в нем был...