"Даниил Клугер, Виталий Бабенко. Двадцатая рапсодия Листа " - читать интересную книгу автора

превратившись в булавочные отверстия. Вкупе с оскаленным ртом это
производило жуткое впечатление.
Я поспешно выпрямился и отступил.
- Нет, никогда его не видел. - Голос мой дрогнул. - Какая страшная
смерть, Господи... - Я перекрестился.
- Правду говорите, Николай Афанасьевич, страшная смерть... - вполголоса
произнес Петраков, разом утративший обычную свою жизнерадостность. - Не
приведи Господь... - Он тоже осенил себя крестным знамением.
Урядник равнодушно повел широченными плечами.
- И то сказать... Значит, не знаете? И вы, господин Петраков, я так
понимаю, тоже? Жаль, придется ехать в уезд. Начальство велело неопознанных
покойников не хоронить, пока полицейский врач не осмотрит. До Казани,
конечно, ближе, однако начальство наше в Лаишеве, туда и отправимся. - Он
вздохнул, оглянулся на невысокого сотского, стоявшего чуть поодаль. - Ну
что, Кузьма, подгоняй розвальни, повезем бродягу утопшего в часть.
Сотский Кузьма Желдеев - крепкий мужик в обширном нагольном овчинном
тулупе и бараньей шапке - недовольно покачал головой.
- Не успеем засветло, - буркнул он. - Лучше поутру, Егор Тимофеевич.
- Я те дам - поутру! - рявкнул Никифоров. - Живо подгоняй сани!
Кузьма исчез и, словно по волшебству, тут же появился вновь - но уже на
розвальнях, в которые были запряжены две пегие лошадки.
Урядник обратился к пятерым парням лет семнадцати-восемнадцати,
молчаливо стоявшим в отдалении:
- Ну-ка, ребята, подсобите. Надобно покойничка погрузить... - И, видя,
что никто не спешит выполнять распоряжение, прикрикнул: - Давайтедавайте.
Ишь! Озорничать все горазды, а утопленника испугались! А ты, - он оглянулся
на Кузьму, - сани-то разверни, что ж зря тащить...
Парни нехотя приблизились к покойнику. Я обратил внимание, что
Владимир, до того по-прежнему стоявший у ольхи, что-то шепнул Лене, снял с
шеи коньки, отдал их ей в руки и, быстро шагая, присоединился к недавним
своим соперникам по удальству. Склонившись над телом, он какое-то время
внимательно разглядывал его. Затем, подняв непокрытую голову, повернулся в
сторону урядника и с озабоченным видом негромко сказал:
- Позвольте заметить, господин урядник, торопиться здесь не следует. Не
все так просто с этим утопленником.
Слова Владимира, произнесенные уверенно, с легким грассированием,
заставили Никифорова вытаращиться в изумлении. Он не сразу нашелся, чем
ответить на бесцеремонность юноши, а тот продолжил как ни в чем не бывало:
- Никакой это не бродяга, господин Никифоров, при всем моем к вам
уважении. С каких это пор бродяги носят батистовое белье с вензелями?
Урядник побагровел.
- Чего-о? Батистовое? С вензелями? С какими такими вензелями? - Зная
нрав нашего стража порядка, я ожидал взрыва. И точно - Никифоров уже открыл
было рот, чтобы обругать непрошеного советчика, но... поймав взгляд
Владимира, не произнес ни слова, лишь пожевал губами.
Не знаю, что уж там урядник прочитал в глазах студента. По мне, взгляд
Владимира был спокойным и безмятежным. Никифоров, так и не взорвавшись,
подошел ближе и послушно уставился на покойника. Подошел и я, преодолев
неприятное чувство. И тут же понял, что Владимир сказал чистую правду. На
рубашке слева был искусно вышит затейливый вензель, образованный