"Федор Федорович Кнорре. Ложь" - читать интересную книгу автора

- Не суйся, пожалуйста, в мои распоряжения. Мы действуем
организованно. Ты едешь с грузовиком, стережешь вещи у багажной конторы.
Ясно? Мы с мамой приедем позже на "Победе" с легкими вещами и привезем
Полкашу. Понял? Выполняй. Где у нас дисциплина, а, брат?
- Я поеду, - с тоской сказал Лева. - Только надо заранее на Полкана
билет взять.
Грузчики засмеялись, а отец покачал головой.
- Надо отдельное купе Полкашке! - весело сказал знакомый шофер
Терентьев. - Залезай, малый, наверх! Поехали!..
До прихода поезда оставалось немного больше часа. Потом немного меньше
часа, потом чуть больше получаса, а затем время побежало вдруг очень
быстро, и уже дежурный вышел на платформу, зевнул и сказал: "Сорок восьмой
уже вышел, будет через двенадцать минут". Всего двенадцать минут, а Лева
все еще был один на станции и то ходил смотреть на часы, то выбегал на
крыльцо, посмотреть, не покажется ли машина из города. Делать ему было
совершенно нечего, даже ящики, привезенные на грузовике, давно уже куда-то
унесли.
Больше всего его волновала мысль, что надо будет покупать собачий
билет для Полкана, а около кассы стоят, столпившись, человек десять, и папа
может не успеть взять билет. А может, Полкашку посадят одного в товарный
вагон, где будут одни ящики и чужие люди, и он будет там тосковать один и
думать, что его предали и бросили?
В двадцатый раз выскочив на крыльцо станционного здания, выходившее на
площадь, Лева чуть не вскрикнул от радости: синяя "Победа", плавно
заворачивая, уезжала обратно, а папа с двумя провожавшими его товарищами и
мамой, с чемоданами и свертками в руках, громко разговаривая, торопливо
поднимались по ступеням.
- А Полкашка? - оглядываясь, спросил Лева, и выражение лица у него
сделалось такое, что мама поморщилась и сказала папе:
- Ну вот!.. Я тебе говорила, что будет!
- Давай-давай! - с веселой развязностью подтолкнул Ефим Ефимович Левку
чемоданчиком. - Полкашку нашего Терентьев в следующий рейс обещал
захватить. Идем-ка пока к поезду, на платформу...
- Папа, где Полкашка?.. Оставили? - спросил Лева, чувствуя, что у него
холодеет кожа на щеках.
Он почти бежал по залу ожидания следом за отцом и заглядывал сбоку в
его лицо - в это нехорошее, фальшиво добродушное, непроницаемое лицо
взрослого человека, свысока обманывающего маленького.
- Я говорила! - сказала мама, сочувствуя Леве, но вступаясь все-таки
за отца. - Левочка, не приставай к папе, сейчас не до капризов... Приедем
на место, папа тебе достанет собаку лучше Полкашки.
- Овчарку куплю, породистую. Такую, как волк! Хочешь?.. - Они уже
вышли на платформу. - Пятый вагон вот тут остановится, ставьте вещи сюда, -
сказал отец.
Леве стало трудно дышать, трудно выговорить слово, и в то же время ему
было необходимо сказать что-нибудь самое ужасное, оскорбительное, восстать
против несправедливости отца, который его обманул, бросил друга -
лохматого, преданного до гроба Полкашку... И все, что он слышал, лежа под
медвежьей шкурой, все, что лежало тяжелым камнем у него на сердце с того
самого дня, слилось вместе в чувство, близкое к ненависти. И, глядя снизу