"Лине Кобербель. Дина: Чудесный дар ("Пробуждающая совесть" #1) " - читать интересную книгу автора

представления не имела. Может, нужно вернуться и спросить об этом ту фру
Писуху, коли она все еще там?!
Она была там, но не одна. В нее вцепились двое мужчин, а ее крики
разносились по всей округе, даже на самых дальних улицах.
- Отпустите меня, черт побери! Я ничего худого не сделала! Отпустите
меня, вы, негодяи, скоты!
Один из них, пихнув ее к стене, что-то сказал, но что - я не
расслышала. Женщина прекратила сопротивляться.
- Но почему? - удивленно сказала она. - Он ведь только спросил, где
церковь...
Она посмотрела на проулок, прямо в мою сторону. Мужчина тоже обернулся,
и я увидела его лицо, схожее во мраке с бледной круглой луной. Выпустив руку
фру Писухи, он шагнул прямо ко мне.
- Иди сюда! - позвал он.
- Ну уж - спасибочки, с меня хватит.
Я не стала прохлаждаться. Резко повернувшись, я помчалась, как заяц,
которого по пятам преследуют собаки. Мне не верилось, что у меня найдутся
силы бежать. Но они у меня, ясное дело, были. Ноги мокро шлепали по уличной
брусчатке. Назад в ворота и налево, прочь от церкви! Как можно дальше от
церкви!
Я бежала, петляя по проулкам и дворам, пролезала, шмыгая, сквозь ограды
и покосившиеся дощатые заборы, перебиралась через кучи мусора и помойки с
отбросами, а один раз даже запросто протиснулась мимо двух здоровенных
сонных свиноматок в узкой кишке свинарника.
Все время я выбирала самый тесный, самый темный, самый грязный путь,
надеясь лишь, что люди за моей спиной окажутся слишком медлительными, или
слишком ленивыми, слишком изнеженными, или же попросту слишком крупными,
чтобы поспеть за мной.
Когда я в конце концов остановилась, потому как попросту не могла уже
бежать, под ногами больше не было брусчатки, а вокруг ни каменных домов, ни
застекленных оконных рам. Улицу, коли ее можно так назвать, обозначала
мутная слякотная канава меж откосами из глины или досок. Здесь не было ни
уличных вывесок, ни водяных насосов либо водосточных канав, а меньше всего
наблюдалось уличных фонарей. Запах дыма и гари смешивался с вонью отбросов,
мочи и навоза. Дома стояли так тесно прижавшись друг к другу, что во многих
местах можно было, протянув руки, коснуться шершавых и неровных дощатых стен
по обе стороны проулка. Лошадь с повозкой никогда здесь бы не проехала -
разве что тачка, да и то с огромным трудом.
Нетрудно было понять, что я оказалась в самой темной, самой тесной и
самой грязной части Дунарка - Грязном городе.
Присев на корточки, я прижалась спиной к чем-то замазанной глинобитной
стене и прислушалась. Хотя стояла уже поздняя ночь, за тонкими стенами
раздавались голоса, шумное бряканье глиняной посуды и звон жестяных ведер,
брань, писк крысы, подбитой башмаком или камнем.
Но никаких шагов я не слышала. Я долго просидела в ожидании, что кто-то
вынырнет из-за угла в узком проходе в проулке. Я не знала, удалось ли
избавиться от них, не знала, что бы они сделали, коли б нашли меня теперь.
Пожалуй, они всего-навсего не дали бы мне уйти. Скорее всего они снова
потащили бы меня с собой. Быть может, привязали бы или посадили на цепь, как
сажают охотничью собаку, которая в этот день больше не нужна.