"Всеволод Кочетов. Чего же ты хочешь? (Роман) " - читать интересную книгу автора

водить эту действительно не знавшую капризов машину.
Праздник есть праздник. А будни, они так и остаются буднями. Праздник
скоро, очень скоро кончился. Уже без всякого энтузиазма проходила Лера мимо
зовущих, кричащих магазинных витрин, не восхищалась больше приветливыми
улыбками старательных продавщиц; в рестораны они с Бенито попадали редко:
это было слишком дорого; в ночные клубы ее тем более не тянуло: там все одно
и то же и главным образом для мужчин. Значит, остаются дом, ребенок,
соседи... Вечером появляется отслуживший в конторе Бенито, оживленный,
суетящийся. Рассказывает о том, как его за что-то похвалил шеф, о том, как
их фирма перехитрила другую фирму. Совсем как в старых романах Драйзера или
Золя. Того, что ее муж состоит в партии итальянских коммунистов, Лера не
ощущала. Ей до крайности странным казались его старания на пользу
капиталистической фирме. Однажды она ему сказала об этом. Он удивился. Их
фирма, начал объяснять, в общем-то прогрессивная, и хозяева фирмы весьма
положительного мнения о служащих-коммунистах, особенно сейчас, когда
устанавливаются контакты с советскими торговыми фирмами.
- Да, я понимаю, - осторожно сказала Лера, - но ведь от коммунистов, от
членов партии, могут потребоваться такие действия, которые не совпадут с
интересами хозяев фирмы. Как же тогда?
- В Италии это не совсем так. У нас, Лерочка, другая демократия, чем в
Советском Союзе.
- Ты хочешь сказать, надеюсь, что в Италии ее нет. Что это показная,
буржуазная, фальшивая демократия.
- Согласен, согласен. Ты права: "Хороша страна Италия, а Россия лучше
всех". Но факт есть факт. У вас человек, исключенный из партии, уже как бы
забракован не только для партии, но и для всего иного. А у нас, прости,
ничего с ним особенного не случится. Хозяева еще, пожалуй, и денег ему
прибавят.
Лера слушала его, смотрела на него и с огорчением думала о том, как,
оказавшись в своей родной Италии, Бенито переменился. В Москве он был не
таким. Он восхищался там советской действительностью, масштабами строек,
массовостью образования, открытым, дружелюбным характером советских людей.
От мелочей быта - он сам называл их мелочами - Спада отмахивался, говорил,
что со временем все наладится, все образуется. "Унитазов-то наштамповать, -
не раз слышала Лера. - несравнимо легче и проще, чем сознание людей
перестроить. Россия сумела сделать это. Люди, люди - ее богатство, люди
новой морали, люди нового образа жизни". И вот сегодня он совсем иной.
Неужели и тут сказывается непреложная марксова формула: бытие определяет
сознание? Но он же состоит в партии. Как же все это?
Лера выросла не в обывательской среде. Родители ее были коммунистами не
только по документам. Они были действительно передовыми людьми. Отец -
депутат Моссовета многих созывов, мать постоянно избиралась в партийное бюро
в своей поликлинике, была активисткой, непременно участвовала в общественных
движениях. Не отставала от родителей и Лера - была комсомолкой до самого
отъезда в Италию и, не покинь она Советский Союз, наверно, тоже вступила бы
теперь в партию. О жизни и деятельности коммунистов за рубежом, в
капиталистических странах представление у нее было определенное. Борьба за
то, чтобы в конце концов власть в этих странах взяли в свои руки рабочие и
крестьяне, - для нее это не было только лозунгом первомайских демонстраций.
Нет. Отец ее был сыном рабочего и сам начинал свой жизненный путь как