"Павел Кочурин. Коммунист во Христе, Книга 3 " - читать интересную книгу автора

временем. И по-своему, у каждого свои недуги души и тела.
И все же я спросила ребят, что по их значит "демиургын" и
"затылоглазик". И меня удивили их недетские объяснения: "Затылоглазник" -
это, кто подглядывает за тобой, как шпион через окошко. Высмотрит, затвердит
и донесет узнанное "демиургыну". А другой мальчик добавил к этому высказу:
"И продаст тебя на порчу. Как душу продают колдуну". И меня поразила ужасная
мысль, что мы отнимаем у детей их детство, ввергая их в суждения об изъяне
нашей жизни.
Все же я попыталась объяснить ребятам, что обзывать друг друга
ругательными словами нельзя. Но тут же сама усумнилась в проке своих
обхяснений и наставлений. Как детей уберечь от того, что они слышат дома и
видят на улице. Должна жизнь измениться. иначе объяснение твое станет пустым
говорением и породит недоверие к тебе, учительнице. Вот Марфа Ручейная и
дьяк Акиндий говорят о христовой любви к ближнему. И не то, чтобы у мирян не
было веры в это. Но нет ходу такой любви в мирстве. Настраивают на другое:
догляди и оповести. И вживается уже понятие: любить-то люби, но пуще себя от
нее береги. Это я тоже услышала от учеников, а они от своих родителей. И
верно, как вот полюбить "затылоглазника" или "демиургына". Любовь-то будет
на Божья, а лукавая. И самому тоже как и душой принять их любовь. Тоже
притворство. И делается такое, но не по охоте, а по привычке. Но все равно,
один за тобой подсмотрит, а другой стегнет своей ябедой. Вот и берегись
каждого... И как привычный высказ о жизни уже без осознания выговаривалось:
"Затылоглазый демиургынизм". Он и в Тебе самой каким-то грехом вгнездится.
Так вот, я, городская, и познаю нравы деревенской жизни, а вернее,
корни ее всенародные. Она тлится в нас без живого огня, от которого должны
бы исходить и свет, и тепло. Но вот тепло еще как-то и идет, а света и
совсем нет. Жизнь люда, как и отдельного человека, не может быть одинаковой.
Моховец, если заглянуть ему в нутро, в душу, не похож на большесельца. Так и
один колхоз нутром своим отличается от другого. Корины заметно выделяются
своей особостью из селян мира. Не всегда и не всеми эта их особость
приметна. Ее трудно распознать, она в их духовном мире, в самом доме
Кориных, как в живом существе. Дети, на все взирая без опаски, как бы и
подсказывали мне "правду" в каждом человеке. Как и в самой природе - сладкое
и горькое существуют бок обок, они не разделимы. О чем взрослые говорят
обиняками - Божье дитя выговаривает без утайки. Затылоглазие и
демиургынизм - это нехорошо. Но под этим игом ныне все живое. И в похвале
неправды - правда нынешней жизни. Она над тобой, как что-то постоянно
опасное для тебя. Неважно, кто ты - "демиургын", "затылоглазник" или
"никакой". Никому, ни от чего, нельзя защититься. Вернее, можно мнимо
защититься, если быть затылоглазником или демиургыном.
И выходит, что и те, и другие и не враги тебе. Только и надо поладить с
ними, то есть подпасть под них, неправедных праведников. Подлинный-то враг
всему, не хотевший ни от кого зависеть. Ему, вишь, "больше других надо". Вот
о колхозном электротехнике, сына которого Поля обругала демиургыном, говорят
скорее с похвалой. К нему без бутылки не подходи, только и всего. За эту
бутылку он и свершит тебе, грешнику, добро. К нему с почтением и те, от коих
заглазно и хулят его. И уж совсем без гласного гнева отношения к большим
демиургынам. Без них тебе - никуда. Подлинная-то жизнь люда, так выходит,
внутри себя, в скрытом и неизмеримом страдании души. В доколхозную, да на
первых порах и в колхозную, бытность, в Мохове было доброжелательное