"Валентин Костылев. Питирим (Роман, Человек и боги - 1) [И]" - читать интересную книгу автора

бродячей, одинокой, отверженной жизни. Он помнит те холодные, мокрые ночи,
когда ему, вместо дома, прикрытием служили лесные землянки, а пищею -
овощи, воровски нарытые на литовских полях. Он не забыл свою непримиримую
кровавую ненависть в те поры к царям, к православным попам. И не он ли,
действительно, спал на сырой земле в глуши лесов в обнимку с Микулиным,
спасаясь от стужи осенних зорь на чужой стороне? Не он ли оборонялся
вместе с ним от хищных зверей в лесах литовских? И не со Степкою ли
Микулиным сквернил он сельские церкви и избивал попов? Многое учинял - от
себя не скроешь, да и царь об этом знает, и давно простил и забыл все.
Степан думал испугать, но... никого не боится епископ Питирим... Жалко
Степана!
С грустной улыбкой Питирим начал писать: "Повелеваю сыском
гораздо..." Не дописал, разорвал.
На пороге появилась Елизавета. Она была необыкновенно бледна, глаза
заплаканы. До самого пола покрывала ее расшитая зеленым черная шелковая
шаль.
- Святой отец... - тихо сказала она, не смея двинуться дальше.
Питирим углубился в раскрытую книгу, как будто не слыша и не видя
девушки.
- Жду твоего решения...
Епископ молчал.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Елизавета, вернувшись в свою светелку около трапезной, упала в
изнеможении на постель и заплакала. Питирим все выведал у нее. Все она ему
рассказала: о себе, об отце, о Софроне, о людях, которые ходили к отцу и с
которыми вел знакомство Софрон. Какая-то сила толкала ее на это... Черные,
ласковые, полные любви глаза владыки, казалось, видели ее мысли, видели
всю ее душу. Елизавета боялась этих глаз, но в то же время они ее
чаровали, одурманивали.
Теперь она знает, что Софрон, действительно, в тюрьме под Духовным
приказом, что он и отец сидят рядом, - преосвященный сам ей рассказал это,
- знает она и то, что епископ обещал на днях их выпустить. Епископ не ради
мученья, не ради надругательства, но, подчиняясь закону, посадил их в
тюрьму, а теперь он хочет их освободить и больше не трогать.
Так было вчера.
А сегодня утром вызвал ее из трапезной дьяк Иван и объявил, что по
приказу епископа ее должны отправить на послушание в Крестовоздвиженский
монастырь.
Елизавета бросилась к епископу, но двери его покоев оказались глухи.
Никто не откликнулся на ее стук. Она написала ему записку и сунула под
дверь, а увидев вошедшего в покои Василия Пчелку, услышав их разговор,
решила, когда юродивый уйдет, войти к Питириму и просить его об отмене
приказа. Она не хочет в монастырь. Она привязалась к нему, к Питириму. Она
любит слушать его нравоучения, его рассказы о разных людях, о звездах, об
инородных странах... Ее ведь никто не любит. И Софрон тоже теперь должен
ненавидеть и проклинать. Один он, преосвященный Питирим, близкий ее друг.
Никого теперь у нее нет ближе его. Она ему все отдала: и свою честь, и
благополучие, и веру, и даже отца и жениха... Вся надежда на него, на его