"Валентин Костылев. Питирим (Роман, Человек и боги - 1) [И]" - читать интересную книгу автора

любовь...
Но Питирим охладел, отшатнулся от нее. Чтобы его удержать, чтобы он
не гнал ее от себя, она готова даже на клевету, на убийство...
Елизавета рыдала, уткнувшись в подушку, и не видела того, что позади
ее стоит игуменья Крестовоздвиженского монастыря, мать Ненила. Выждав,
когда девушка придет в себя, успокоится, монахиня вкрадчивым голосом
сказала:
- В пресветлой обители тебя ждет покой и молитва. Собирайся,
премудрая девственница. Возок у крыльца.


Епископ в этот день записал в свою "книгу памяти":
"...Великий государь! Несть греха, которого я не принял бы на голову
свою во имя укрепления мощи твоей державы, и нет такой жертвы, которую бы
я не принес ради тебя. И что тебе и другим до сердца епископа? Прими дань:
враги раскрыты. Замыслы их, как песок в ручье, узрел и ныне. Да клянусь и
я, как и другие пастыри новой церкви, словами премудрого Феофана: "Ты еси
Петр - камень, и на сем камне созижду церковь мою..."


Пушкарю Спире, заснувшему у Дмитровских ворот, в карауле, на пушке,
почудилось, что пушка с грохотом поехала в ворота, - он испуганно вскочил,
но оказалось, что поехала не пушка, а архиерейская колымага с белым
крестом на затылке, а в той колымаге голосила женщина...
Спиря перекрестился: "свят, свят!". Наяву ли? А колымага глухо
простучала колесами в каменной дыре башни и вынеслась полным ходом на
площадь...
У Спири и сон пропал: "В архиерейской повозке баба!.. Чудно!" Никак
эта мысль не укладывалась в голове. Уж не померещилось ли, не сатана ли с
ним ночью играет? Спиря пощупал свой палаш и напустил на себя храбрость.
В окнах у епископа светил огонь. Спиря подкрался, заглянул в окно.
Питирим сидел за столом в глубокой задумчивости, опершись головою на руки.


XI

Нестеров торопился в кремль. Худая пегая лошаденка, устало
обмахиваясь хвостом, рывками тащила за собой возок. Обер-ландрихтер
нервничал, покрикивал на возницу. Как и полагается обновленному дворянину,
был одет он в бархатный с позументом камзол, в шелковые штаны - любуйтесь,
православные: все немецкое, все иноземное! Купил, когда посылали в
Голландию, как и прочих, ни в чем не повинных дворян, учиться. По правде
сказать - только это и осталось от заграничной науки. Не прельщала
Нестерова заграничная жизнь, не радовался он заграничным обычаям...
Напрасно государь покровительствует немцам. Многие вельможи и весь народ
ропщут на это.
Проезжая по зеленым улицам города и перемахнув с треском и звоном
бревенчатый Лыков мост, Нестеров, охваченный любопытством, внимательно
осматривал попадавшиеся по дороге каменные домишки. Давно ли Нижний был
сплошь деревянным, а у Лыкова моста и вовсе одни пустые бугры были,