"Валентин Костылев. Питирим (Роман, Человек и боги - 1) [И]" - читать интересную книгу автора

царем. Заводят их не для "подлого народа", не для смердов и холопьев, а
для дворянского звания людей. Пускай посадские низы, и мужики, и купцы
ходят с бородами, на то они и черная кость, пускай носят армяки, сермяги и
лапти, "а мы, дворяне, будем бриться и камзолы носить". Так смотрит на эти
дела и сам Петр. Не для мужиков же он устраивает ассамблеи?!
Об этих своих мыслях, ворча на Нестерова, и поведал епископу
Ржевский.
В глазах епископа при воспоминании о Нестерове вспыхивали молнии:
"Идол подворотный!.."
Ржевский радовался, следя за тем, как Питирим негодует на Нестерова.
Любил он натравливать на него преосвященного. За спиной епископа было
все-таки поспокойнее. А теперь он был особенно доволен гневом Питирима на
Нестерова, - дело-то касалось денег, а нет ничего приятнее для
губернатора, чем прибыток по Монастырскому приказу, и нет ничего
безопаснее для его росписи доходов "божьих денег". Деньги, хоть и
духовные, а все же с его губернии, и отчетность вести с "божьими деньгами"
можно посвободнее.
Ржевский боялся делать, как другие. Иные губернаторы, радея о
казенной прибыли, пускались на все. Вон казанский губернатор Апраксин
представил царю фальшивые ведомости о придуманных им новых доходах, да еще
подарил царю из таких доходов сто двадцать тысяч рублей, а деньги драл,
загнав до смерти татар, мордву, черемисов и других инородцев. А они
поперли долой из губернии! Более тридцати трех тысяч дворов сбежало. И к
тому же - многие в Нижегородскую губернию, увеличив ее тягловое население
на процветание нижегородской казны. Апраксин причинил большой убыток казне
своей губернии и был за такую "дурость" царем знатно наказан. Мордву лучше
не трогать. Опасно.
Ржевский не хотел этого. Что же касается дел божьих, то они на
совести и в ответе у епископа. За это губернатор не несет взыскания.
Питирим рассказал о своей работе над ответами на двести сорок
заданных раскольниками вопросов и развернул перед Ржевским и камериром
Фроловым свой план завоевания церковью Керженца, Ветлуги, Усты и Унжи. В
лесах по этим рекам раскольники укрываются от многих налогов, и прибыли от
промыслов и торговли остаются по-настоящему не обложенными, о чем хорошо
знают и губернатор и Фролов. И немало уходит в скиты денег местных
торговых людей на тунеядство скитников, на их разврат. Поэтому, как ни
велики доходы от раскола, но если его уничтожить, пользы будет втрое
больше.
- Правильно указывают в своих вопросах раскольщики: у нас своих
тунеядцев по монастырям зело много, и мы должны заставить работать их и
давать знатный доход, а раскольники игуменствуют, усердно собирают большую
жатву. Епархии от сего один убыток, ибо соблазняют многих они и отвращают
слабости нашей ради людей от православия. Надо уничтожить скитское
идолопочитание. От сего большая утечка казне. И к тому же много там людей
способных, торговых, великих добытчиков, а им не дают на государеву казну
работать, боясь обогащения их и отложения на сторону правительства, что и
бывало. Возьми Олисова, возьми Пушникова... Мне все известно. И по сию
пору молятся оба двуперстно и книги старые чтут. Но зато казне доход они
дают видимый, и недаром царь соблаговолил избрать Пушникова бургомистром.
Ежели разбить раскольщиков на Керженце, великая польза от сего будет всем.