"Валентин Костылев. Жрецы (Роман, Человек и боги - 2) [И]" - читать интересную книгу автора

открыл у себя в вотчине два винокуренных завода (монахи соседнего
Оранского монастыря надоумили). Царица Елизавета, не сочувствуя дворянам,
уезжавшим из своих усадеб, поощряла оседлое дворянство. За ним именно и
была закреплена теперь монополия винокурения. Как же Филиппу Павловичу
после этого сидеть сложа руки? Какой другой товар найдешь на Руси, который
бы такой большой спрос имел, как вино? В городе у него тоже было кое-что.
Еще с петровских времен держал Филипп Павлович в Кунавине близ Нижнего
железный завод. А живя на Суре, открыл в Нижнем и меховой лабаз. Скупал у
охотников-чувашей, черемисов и мордвы шкурки лесных зверей и выделывал
меха. Но и тут нашлись у него враги, которые мешали его нижегородским
делам: немец Штейн и некрещеный еврей Гринберг.
Штейн - с давнего времени большая помеха Филиппу Павловичу в его
слесарно-кузнечном заводском промысле, Гринберг - в меховой торговле.
Прошлым летом Гринберг забил своею торговлею Рыхловского на Макарьевской
ярмарке и получил прибыль значительно большую, нежели он, Рыхловский, и
больше внимания заслужил со стороны приезжих купцов. Это ли не обидно? Он,
раб божий Филипп, человек православного вероисповедания, бывший первой
гильдии персона, ныне дворянин, отмеченный некогда самим Петром,
подарившим ему землю на реке Суре за успехи в овчарном производстве, он -
русский, исконный купец - остался в хвосте у еврея! Допустимо ли это? Но и
этого мало. Крестьяне села Мурашкина навезли ему, еврею, для продажи в
прошлом году целые воза рукавиц, тулупов и шапок, и казна все это купила у
еврея по весьма выгодной цене, обойдя его, Рыхловского, и носятся слухи,
что губернатор Друцкой по неизвестной причине покровительствует Гринбергу.
(Может быть, пользуется от него тайными приношениями? Кто знает?!) Мордва
и чуваши, как назло, тоже только Гринбергу и тащат звериные шкуры.
Все это не давало покоя Филиппу Павловичу.
Теперь он задумал действовать решительнее: настали удобные для него
времена. Димитрий Сеченов может помочь.
"Дай господи здоровья ее императорскому величеству! - ликовал в душе
Филипп Павлович. - Дело ясное: на престол вступила настоящая, истинно
русская царица, дочь великого Петра, поднявшая скипетр свой на изгнание и
истребление немцев".
Об этом Рыхловский разузнал точно. Немцы отгосподствовали. Конец им!
Бьют их теперь в Питере и в остроги сажают. Так и надо! Долой окаянных! О,
если бы прижать теперь кстати и всех других, всяческих кровей иноверцев!..
О, как ненавидел Рыхловский меховщика еврея Гринберга! Как он презирал
мордовскую орду и всех чувашских умников, досаждавших ему на Суре и
считавших его захватчиком их земель!
"Дикари! Сидели бы там и молчали, язычники проклятые! Питирима бы на
вас наслать! Живо бы он окрестил вас всех до единого; привел бы к
христианскому повиновению! А если губернатор заартачится и не бросит в
тюрьму немца Штейна, и не отберет у него завода, и не сгноит в Ивановской
башне Гринберга, и не усмирит на Суре и Кудьме язычников, тогда напишу
сыну своему Петру в Санкт-Петербург, пускай он доложит о Друцком и о его
неправде ее пресветлому величеству государыне императрице Елизавете
Петровне".
Рыхловский упал на колени перед иконой, усерднейше моля бога еще и
еще раз о здоровье "премудрой государыни".
"Благословением же божиим, - думал Рыхловский, собираясь в Нижний, -