"Павел Ефимович Кодочигов. Так и было " - читать интересную книгу автора

ними-то что делать? - и, ничего не решив, чувствуя спиной холод, стал
переходить по камням на другой берег реки. Там увидел крупные веснушки на
лице Рыжего, его светлые, почти белые, глаза и удивился: Рыжий пятился от
него и хватался рукой за живот, где немцы носят пистолет! Долговязый тоже
боялся гранаты, но шел к нему, а этот...
- Рус, бросай! Вассер, вассер! - отступая от него, кричал Рыжий.
Вассер - это вода, вспомнил мальчишка и кинул гранату в реку. Рыжий
растянулся на земле, обхватил голову руками, но, едва опустилась поднятая
взрывом вода, вскочил, догнал убегавшего от него Гришку и вытянул по спине
палкой. Мальчишка взвыл, бросил мешок с рыбой и побежал к деревне. Пока
несся полем, Рыжий отстал от него, но как только побежал в гору, переломило
спину, стали непослушными резвые Гришкины ноги, и Рыжий молотил его, как
хотел, сбивал на землю, пинал и что-то все кричал, кричал. Гришка падал,
полз, карабкался на четвереньках, поднимался и снова падал, сбитый с ног
увесистой палкой.
В деревне, в том ее месте, где уцелели несколько домов, Рыжий поотстал
и опять что-то закричал. Гришке показалось, что он требовал пистолет. Солдат
на улице не было, и Рыжий сам побежал за оружием.
Мальчишка затравленно оглянулся и пополз в сад деда Наума. За садом
было поле, за ним - лес. Он надеялся доползти до него, но не смог.
Приходил в себя медленно. Сначала, еще не сознавая, где он и что с ним,
почувствовал боль, потом холод, на какое-то время впал в забытье. Очнувшись
снова, вспомнил, как бежал, карабкался, полз в гору, и от этого боль стала
еще сильнее. Едва шевельнулся, пронзила всего. Ойкнул и испуганно затих.
Увидел над собой опрокинутое звездное небо и удивился: уже ночь? Что же он
делал все это время? Неужели спал и почему Рыжий не пристрелил его? Решил,
что уже мертв? А он-то дурак, зачем побежал в деревню? Надо было влево
кинуться, вдоль реки. Там кусты, пробежать ими дальше и переплыть на другую
сторону - не полез бы, поди, за ним Рыжий в воду.
Мальчишка лежал в какой-то неглубокой яме, но как попал в нее и где она
находится, не знал. Занявшийся ветерок донес хрумкание лошадей и чужой тихий
говор. Немцы остались ночевать! Как же ему теперь домой добираться? Стал
приподниматься. Присохшая к телу рубашка оторвалась от ран, по спине и ногам
побежали ручейки. Кровь, догадался Гришка. Надо подождать. А если она вся
вытечет? Тут и помирать. Ну уж, нет! Раз не добил его Рыжий, надо жить!
Отлежавшись, рассмотрел над головой ветки вишни. Выходит, дальше сада
деда Наума уползти не смог. Не избил бы его так сильно Рыжий, двинул бы
отсюда в лес и обошел деревню стороной, но теперь, он понимал это, придется
добираться кратчайшим путем, а для этого надо переползти улицу.
Крепко сжав зубы, чтобы не застонать и не ойкнуть от боли, выбрался из
ямы, отдышался на ее краю и пополз дальше. Часовых было двое. Они
прохаживались вдоль обоза. Сойдутся, перемолвятся парой словечек и
расходятся...
Когда ближний немец уйдет к дальнему и они встретятся, тогда его черед.
Можно и пораньше, сейчас можно. Он пополз, пополз быстро, у фуры задохнулся
и от перенапряжения и от боли. А часовой уже шел обратно. Надо под фуру -
там спасение. Залез, припал к земле, голову от часового отвернул, чтобы не
спугнуть взглядом. Подходит. Совсем близко! Гришка лежал, считал шаги, рукой
прикрывая неистово колотившееся в груди сердце. Прошел, остановился,
повернул обратно. Опять остановился. Зачем? За-че-ем? Неужели заметил?