"Реджинальд Кофмен. На острове Колибрия " - читать интересную книгу автора

с носами". Поэтому он был в очень дурном настроении, когда служитель подал
ему карточку.
- Не желаю никого видеть! - отрезал Доббинс. После этого он взглянул на
карточку. Оказалось,
что она принадлежала столь важной особе, как граф Борис Ласковац. Что
это действительно важная особа, видно было из указания в надлежащем углу
карточки, что граф Ласковац являлся представителем Колибрии в Вашингтоне.
- Подождите минутку! - крикнул Доббинс вдогонку уходящему слуге. -
Беклин, - обратился он к одному из членов клуба, - вы знаете этого типа? Вы,
по-моему, знаете всех на свете.
Беклин был один из тех знакомых, которые только что вышучивали мистера
Доббинса. Мистер Беклин был маленький человечек с блестящими птичьими
глазами, розовыми щеками и острой седой бородкой. И если он не знал всех,
кого следовало знать, то о большинстве известных людей он по крайней мере
знал, стоило ли их знать. Он взял карточку в руки.
- Ласковац - новое лицо на этой должности, - сказал Беклин. - Говорят,
что он играет в покер лучше всех в Париже и в экарте лучше всех в
Вашингтоне. Вероятно, он пришел к вам в клуб, желая перекинуться в картишки,
в добавление к своим поздравлениям и пожеланиям. Вам нужно принять его,
господин посланник, но советую вам оставить ваш бумажник у меня на хранении.
- Ерунда! - сказал Доббинс. Обращаясь к слуге, он спросил: - Есть ли
кто-нибудь в библиотеке?
В библиотеке, как и всегда, никого не было.
- Я приму его там.
Доббинс первый вошел в заставленную книгами комнату, но ему не пришлось
долго ждать. Сейчас же за ним туда ввели посетителя.
При свете затененных зелеными абажурами ламп граф Борис Ласковац
казался молодым человеком - значительно моложе Доббинса, смуглым и с очень
черными глазами. Доббинс привык при встречах с людьми прежде всего обращать
внимание на их носы и находить им место в своей классификации. Ноздри у
Ласковаца были слишком открытые, чтобы произвести какое-нибудь впечатление
на Доббинса. Кроме того, граф кланялся слишком низко, и, как этого нельзя
было не заметить при продолжительном рукопожатии, у него были потные руки.
- На мою долю выпала честь приветствовать новичка в дипломатическом
корпусе, хотя и отличившегося на других поприщах, - сказал граф.
- Благодарю, - ответил Доббинс.
Он всегда несколько свысока относился к тому, что его земляки гордо
называли дипломатией без дипломатических тонкостей. Теперь же он решил, что
если ему придется ехать за границу в качестве представителя своей родины, он
непременно примкнет к этой школе.
- Благодарю, - повторил он.
- Как приятно, - продолжал посетитель, - что вы начинаете службу в моей
дорогой Колибрии!
- Благодарю, - еще раз произнес Доббинс и умолк.
Но тут граф Борис неожиданно быстро перешел к делу - быстро для
дипломата вообще, а для ближневосточного в особенности. Находясь чисто
случайно в Нью-Йорке, он-де зашел спросить, конечно, совершенно
неофициально, вся ли заметка, напечатанная в утренних газетах, соответствует
истине. Вся ли? Да? Нет?
Доббинс покраснел.