"Реджинальд Кофмен. На острове Колибрия " - читать интересную книгу автора

- Заметка в утренних газетах... - начал он, стараясь сообразить, чего
доискивается посетитель, прекрасно зная собственные чувства по этому
вопросу: - заметка в утренних газетах появилась... гм... несколько
преждевременно.
Посетитель неожиданно повеселел и полез еще раз пожимать Доббинсу руку.
- Сэр, - сказал он, - разрешите мне еще раз... Мои горячие
поздравления... Лично и официально, сэр... мои горячие поздравления!
Что имел в виду этот субъект? За минуту до того он поздравлял Доббинса
по поводу принятого им назначения. А теперь - что за штука? Не часто ведь
случается, чтобы уроженец какой-нибудь страны поздравлял иностранца с тем,
что тот не едет в эту страну. Доббинс находил такую вежливость по крайней
мере своеобразной.
- Я сказал только - преждевременно, - сухо заметил он.
- Вот именно. - Граф Борис умел одновременно многозначительно улыбаться
и принимать сконфуженный вид: очевидно, в этом сказывался лоск европейского
дипломата. - Я понимаю вас. Вы хотите сказать, что заметка была
преждевременна - или неточна - в отношении этого молодого джентльмена - как
его звать? - Копперсвейта? Да, Копперсвейта. Нет? Да?
Несмотря на всю необузданность молодого человека и его неудобные
выходки, Доббинс питал к Билли самые теплые чувства. Он считал (совершенно
ошибочно), что Билли представляет собой копию его самого в молодости. Так
или иначе, Доббинс не любил вмешательства посторонних в свои дела.
- Что вы имеете против мистера Копперсвейта? - спросил он.
Улыбка поблекла на лице графа. Дипломатическая непроницаемость на миг
испарилась, осталось только смущение.
- Стоит ли говорить об этом, даже так неофициально?
- Мистер Копперсвейт - сын одного из лучших людей, когда-либо
посылавшихся нами за границу.
- Я это отлично знаю.
- И он сам - исключительно способный юноша. - Доббинс подумал о том,
как Билли устроил комбинацию с "Объединенной прессой", и не без горечи
повторил: - Исклю-чи-тельно способный!
- Не сомневаюсь, - сказал граф Ласковац.
- Так что же? - спросил Доббинс. Посетитель положил смуглую руку на то
место, где
у него билось сердце - если у него таковое было.
- Я вполне согласен с данной ему характеристикой. И все-таки я
спрашиваю вас: стоит ли нам говорить о том, что я могу иметь против него?
- Если вы вообще хотите говорить со мной о моем назначении, то это
совершенно необходимо.
- Однако, - смущение колибрийского дипломата, видимо, возрастало, - вы
должны и сами знать, в чем дело. Он был у вас вчера вечером и не мог не
рассказать вам. Да? Нет?
Итак, иностранный шпион посмел проследить его, Доббинса, знакомого до
его квартиры! Вот она, жизнь дипломата! Узнав о таком факте, американский
представитель принял еще более сухой тон:
- Я действительно видел мистера Копперсвейта вчера вечером, и довольно
поздно, но он мне ничего не сказал. - В этом он немного погрешил против
истины, но оскорбленное достоинство Доббинса помогло ему побороть себя. - Он
не сказал мне ничего такого, что могло бы повлиять на меня в смысле моего