"Реджинальд Кофмен. На острове Колибрия " - читать интересную книгу автора

- Держите его! Держите!
Заряженный пистолет выстрелил сквозь карман. Фон Удгест упал.
Привратник схватил лейтенанта за левую руку. Но тот, освободившись
вследствие падения доктора, вырвался от него. Снова прогремел выстрел, и
привратник повалился на землю.
Загос был молодым дикарем, но все-таки ему тяжело было сделать то, что
он считал в эту минуту необходимым. Он не мог взять с собой груз в виде
раненого фон Удгеста. Но он боялся оставить этих людей в живых, так как они
выдали бы его и разрушили бы все его планы. Он покончил с ними и, заперев
ворота, оттащил тела подальше, а потом постарался спрятать их, насколько это
было возможно без большой потери времени.
Сделав это, он пустился бежать. Он нашел свой мотоцикл, вскочил на него
и уехал.
Слышала ли что-нибудь стража? По-видимому, нет. Но он мчался полным
ходом в сгущающейся темноте, и в десяти милях до Влофа случайный камень на
дороге сделал то, что не удалось лейб-медику короля: оглушенный и
окровавленный, Загос скатился под придорожный откос.

Глава XXIV. В Квильф

В это время во Влофе Фредерик Доббинс, честный американский гражданин,
истратил семьдесят пять арогуро или по текущему курсу пять долларов и
тридцать три с третью цента казенных денег на фотографии. Он купил восемь
снимков короля Павла III различных размеров и в различных костюмах и позах.
Столько же портретов изображали родителей его величества, а остальные четыре
давали понятие о внешности британского, французского, итальянского и
бельгийского представителей при колибрийском дворе. Если бы лейтенант Загос
знал о том подробном изучении, которое мистер Доббинс посвятил этим кускам
картона, он несомненно вернул бы по принадлежности обвинение в сумасшествии.
Если бы колибриец спросил американского представителя, какую нелепую цель он
этим преследует, Доббинс, после ученых замечаний о формациях носов вообще,
ответил бы, что, принимаясь за новую работу, полезно прежде всего
ознакомиться с теми людьми, с которыми при этом предстоит встречаться.
Закончив свою работу над фотографиями, Доббинс, как истый американец,
взялся за телефон. Он позвонил ряду оригиналов упомянутых нами портретов.
Эти лица, не будучи американцами, вначале удивились, почему он не зайдет с
визитом или не напишет, но кончили тем, что сами поехали к нему в его
официальную резиденцию.
Могло бы показаться, что он понял свое невежество в дипломатических
обычаях и стремился загладить допущенную им неловкость, так как на следующее
утро после этих переговоров он опять вызвал колибрийское министерство
иностранных дел и спросил барона Раслова.
Секретарь барона ответил, что его превосходительство только что уехал.
Он собирался уехать... А впрочем, оказывается, он еще здесь!
- Мой дорогой мистер Доббинс, - сама улыбка барона потекла по
проводам, - я чрезвычайно рад слышать ваш голос. Вы, конечно, хотите узнать
новости о вашем молодом бездельнике. К сожалению, это все еще немного
преждевременно. Я все еще ничего не могу сообщить вам. Но я смею заверить
вас...
- Да, да, - перебил его Доббинс. - Вы о мистере Копперсвейте? Должен