"Василий Александрович Кокорев. Экономические провалы (по воспоминаниям с 1837 года) " - читать интересную книгу автора

предсказывали изобретатели высокой единицы: на рынках все стало дорожать, и
со временем цены на все потребности сделались на серебро почти те же самые,
какие были на ассигнации. По этой причине рабочий труд заявил требование на
прибавку жалованья, которая в силу необходимости была сделана; но через год,
когда заводчики и фабриканты свели свои счеты, производство их выразилось
убытком.
В это время не было никаких газет, кроме "Северной пчелы", которая
извещала о ходе русской жизни только сообщениями о поездке Фаддея Булгарина
два раза в год на мызу его Карлово, близ Дерпта; следовательно, большинство
людей могло судить о вредных последствиях серебряной единицы только по
разрушительным явлениям той местности, в которой они жили. В это время я жил
в городе Солигаличе, на Севере Костромской губернии. Это самая глухая
местность, далее которой нет почтового тракта, и потому очень естественно,
что я не могу дать очертание тому расстройству, которое серебряная единица
произвела вообще в России, а поименую только те бедствия, какие произошли
около Солигалича, а именно: находившийся в городе Солигаличе солеваренный
завод, принадлежавший мне в соучастии с моими дядьями, закрылся вследствие
того, что при возвышенном для рабочих жалованье солеварение оказалось
убыточным. Сто человек заводских рабочих пошли по миру и пятьсот человек
дровопоставщиков и извозчиков для перевозки соли в ближайшие села и города
потеряли свои заработки. В городе Галиче и селении Шокше закрылись все
замшевые фабрики, получавшие оленью кожу для выделки замши из Архангельской
губернии (Мезени и Пинеги); в Костроме закрылись полотняные фабрики
Дурыгиных, Угличаниновых, Солодовниковых, Ашастиных и Стригалевых; в
Ярославле и Кинешме закрылись известные салфеточные фабрики, и вместе с этим
уничтожился спрос на лен, оживлявший сельский быт в губерниях Ярославской,
Вологодской и Костромской.
Если верить тому, что тлетворный ветер крупной серебряной единицы дул
из Польши, то нельзя не признать, что злоухищрения польского подкопа под
нашу экономическую жизнь попали в цель и произвели такой взрыв, от которого
мы бедствуем полвека*.
______________
* Князь А. Голицын-Прозоровский передавал свое воспоминание о том, как
однажды к матушке его приехал прямо из Государственного совета граф Литта и
торжественно заявил: La Russie est ruinee (Россия разорена). На вопрос, что
это значит, он сообщил, что состоялось решение ввести серебряную единицу
(Русский Архив 87 г.).

Когда, с прекращением в Солигаличе завододействия, я был вытеснен из
рамки уездной жизни в Петербург для приискания себе откупных занятий и когда
я удостоился благорасположения бывшего тогда министра финансов графа
Вронченки, то при разговоре с ним о вредных последствиях злополучной единицы
я узнал от него, что граф Канкрин был против этой единицы и поручил ему, как
товарищу своему, уведомить циркулярно европейских банкиров о том, что
министр финансов не разделяет пользы и потребности этого нововведения; но
Ф.П. Вронченко отказался подписать эти уведомления, находя, что после
утверждения новой единицы верховною властью он не считает себя вправе
рассылать по Европе какие-то письма, не одобряющие последовавшего решения.
Обращаясь к костромским фабрикантам, выделывавшим парусину для флота и
холст для войск, припоминаю одно печальное, потрясающее обстоятельство. Все