"Жан Кокто. Белая книга" - читать интересную книгу автора

Ибо одна лишь смерть интересна мертвым.
В страшном моем одиночестве у меня не возникало мысли вернуться к
Церкви: слишком это было бы легко - принимать облатку, как лекарство, и
заряжаться энергией от Святой Трапезы, слишком легко обращаться к небесам
всякий раз, как теряешь то, что влекло тебя на земле.
Как запасной выход оставался брак. Но если я не мог надеяться жениться
по любви, с моей стороны было бы бесчестно обманывать девушек.
В Сорбонне я одно время дружил с м-ль де С., которая нравилась мне
своей мальчишеской повадкой и о которой я не раз говорил себе, что если бы
мне пришлось жениться, я предпочел бы ее всякой другой. Я возобновил
знакомство, стал бывать в Отейе, где она жила с матерью, и мало-помалу мы
стали смотреть на женитьбу как на дело вполне возможное. Я ей нравился. Ее
мать боялась, как бы она не осталась старой девой. Мы обручились без всяких
затруднений.
У нее был младший брат, которого я не знал, поскольку он завершал свое
образование в иезуитском колледже где-то под Лондоном. Он вернулся домой.
Как не предугадал я новую хитрость судьбы, которая преследует меня, пряча
под разными обличьями все то же предопределение? То, что нравилось мне в
сестре, в брате ослепляло. С первого же взгляда драма стала мне ясна, как и
то, что мирные услады по-прежнему не про меня. Я не замедлил убедиться, что
брат этот, со своей стороны, многому научившись в английской школе, воспылал
ко мне самой настоящей любовью с первого взгляда. Этот юноша обожал себя.
Любя меня, он наставлял рога собственной особе. Мы стали тайно встречаться и
пришли к тому, что было изначально предопределено.
Домашняя атмосфера наэлектризовалась враждебностью. Мы ловко скрывали
свое преступление, но сама эта атмосфера тем более тревожила мою невесту,
что она не подозревала причины. Постепенно любовь, которую выказывал мне ее
брат, переросла в страсть. Быть может, за этой страстью скрывалась тайная
жажда разрушения? Он ненавидел сестру. Он умолял меня взять назад свое
слово, расторгнуть помолвку. Я тянул время, как мог. Я пытался добиться
относительного спокойствия, которое могло лишь отсрочить катастрофу.
Однажды вечером, придя навестить его сестру, я услышал из-за двери
какие-то жалобные звуки. Бедная девушка лежала ничком на полу, зажимая рот
платком, волосы ее рассыпались. Брат, стоя над ней, кричал: "Он мой! Мой!
Мой! И раз он такой трус, что не может сам тебе признаться, тогда я скажу!"
Этого я не мог вынести. Его голос и взгляд были до того жестокими, что
я ударил его по лицу. "Вы всю жизнь будете жалеть, что сделали это", --
крикнул он и захлопнул за собой дверь.
Между тем как я старался вернуть к жизни нашу жертву, раздался выстрел.
Я кинулся туда. Распахнул дверь его комнаты. Поздно. Он лежал мертвый перед
зеркальным шкафом, а на зеркале на высоте человеческого роста еще можно было
различить жирный отпечаток губ и туманный след дыхания.

Я не мог больше жить в этом мире, где меня повсюду подстерегали неудача
и горе. Искать выхода в самоубийстве для меня как для верующего было
невозможно. Эта вера и смятение, в котором я пребывал с тех пор как отошел
от церковных обрядов, привели меня к мысли о монастыре.
Аббат X., к которому я обратился за советом, сказал, что такое решение
нельзя принимать наспех, что устав очень строг и что мне следовало бы
испытать свои силы, пожив в уединении в аббатстве М. Он даст мне письмо к