"Сергей Колбасьев. "Консервный" завод ("Искатель" № 2, 1967 г.) [B]" - читать интересную книгу автора

На прощанье быстро взглянул на меня. Я был заинтересован
повязкой на левой ноге...
Мои часы были разбиты, и я потерял счет времени. Иногда
казалось, что я сплю целые сутки, иногда - что я просыпался, не
успев заснуть. И всегда они ели и пили чай. Всегда та же белая
лампа и тот же слоеный табачный дым.
Иванов дал мне затрепанный комплект гельсингфорсской "Аллас
Кроники" и любезно со мной говорил, когда страдал припадками
подозрительности.
Во время одного из таких припадков он напомнил мне, что я
художник, и попросил нарисовать на стене его портрет. "На память",
- пояснил он и протянул кусок угля. Стена беленая. Иванов смотрит
на меня во все очки. Напрасно я не назвался коммерсантом. Но
жалеть поздно, беру уголь. Я не умею рисовать, но в юности хорошо
изображал плезиозавров. В стоячих воротничках и с галстуком.
Резко и размашисто нарисовал на стене такого же. Добавил очки
и стриженую шерсть на затылке. Вышло даже похоже.
- Футурист, - фыркнул Иванов и ушел. Двигаться я не мог. Это
было трудно, но меня непреодолимо притягивала та дверь, куда мои
хозяева уходили после еды. Оттуда доносилось жужжание, а иногда
звон пилы по металлу.
Потом я потерял сон. Часами лежал и прислушивался к звукам из-
за закрытой двери. Лежал, закрыв глаза, и ровно дышал при
хозяевах. Напрасно - они между собой не говорили.
Они ели и уходили. Посуду оставляли грязной, но консервную
банку из-под ветчины аккуратно мыли кипятком и уносили. Странная
чистоплотность - особенно в этой сказочно грязной обстановке.
Окурки в тарелках и под столом, прекрасные стулья резного дуба
и жестяные кружки. Ржавая сковородка на фарфоровом блюде...
Я проснулся от гулкого взрыва, от него вздрогнула стена и со
скрипом подалось мое деревянное ложе. Хозяева вошли с веселыми
лицами.
- Пустяки, - успокаивал меня Иванов. - Бывает на всякой
консервной фабрике.
- Всего один грамм, - бормочет смуглый, со шрамом от носа к
уху, которого другие зовут Профук. - А там будет полтора кило...
- Любопытно, что с прибором и всем добром банка будет весить
ровно два кило. Как раз сколько весила с ветчиной, - тихо говорит
Василий Иванович и смеется. Это он смеется, как курица.
Удача развязала им языки. К сожалению, ненадолго. От тяжелого
взгляда Иванова все замолчали. Едят, передают мне тарелку с тем же
неизменным блюдом.
Я не удержался.
- Неужели вам не надоела еще ваша бесконечная ветчина?
- В самом деле, - рассеянно ответил Иванов. - Ничего, мы скоро
кончим.
Встал и ушел со своими товарищами.
Следовало спешить. Я сполз с кровати и, держась за стол, стал
медленно продвигаться к двери. У стены стояла швабра, очень
грязная, но вполне способная заменить костыль.