"Сергей Адамович Колбасьев. Волга-мачеха" - читать интересную книгу автора

похода. Молодой, конечно, и, говорят, невредный.
- Знаю этих молодых! - вспылил комиссар. - Один такой невредный всю
зиму морду мне бил в экипаже. Бил, сукин сын, так, чтоб другие не видели.
Смотри, председатель, продадут господа офицеры! Измена сверху!
Председатель вынул изо рта трубку и взглянул наверх. Наверху тяжело
качались сизые тучи, и сквозь них белела пробковая обшивка. Нет, бояться не
приходится. Некого бояться.
И вдруг из-за туч ударил короткий выстрел.
Комиссар, вскочив, сразу бросился к трапу. Но на трапе уже висел
Матвеев. Почему не лезет наверх? Не открывается крышка входного люка?
Неужели вправду измена?
- Навались, Семка! - кричал Миллер.
- Рано орешь, - пробормотал комиссар, но на всякий случай незаметно
расстегнул кобуру. - Не маленький, и без тебя навалится.
Снизу Матвеев казался еще больше, чем был на самом деле. Темный от
натуги, он обеими руками уперся в крышку.
Крышка вдруг отскочила, а наверху кто-то, крича, загремел на палубу.
Потом, тяжело выскочив, рухнул Матвеев.
Комиссар схватил аккумуляторный фонарь, - наверху было темно. Трап в
пять ступенек показался очень высоким, а комингс люка чуть не ухватил за
ногу. Свет белым пятном скользнул по палубе и лег на дикое, сплошь
окровавленное лицо Матвеева. Он неподвижно лежал на боку с вытаращенными
глазами и вытянутыми вперед руками.
Комиссар выхватил револьвер и шагнул вперед. Фонарь, качнувшись, открыл
второго человека. Он был тщедушен и зажат огромными руками комендора
Матвеева. Это был штурман.
Жмурясь от яркого света, он мотал головой и пробовал заговорить.
- Я его держу, - с расстановкой сказал Матвеев.
- Отпусти его. Вот что, - приказал комиссар.
- П-петух,- садясь, выговорил штурман. - П-при-стрелил петуха.
Действительно, между ним и Матвеевым лежал безголовый белый петух.
- Почему люк не открывался?
- Я с-сидел...
Комиссар отвернулся и посмотрел в темноту. Скоро станут на ночевку. А
ругаться теперь нельзя. Подумают, что со страху.
- Кушайте на здоровье! - Махнул рукой и ушел в канцелярию.
Штурман, сидя, обтер руки о штаны и вдруг беззвучно рассмеялся.
Кур, петухов и всякую домашнюю птицу перед приготовлением опаливают.
Делается это для уничтожения остатков пуха, и механик вспомнил, как в
детстве наблюдал за своей матерью. Она перед плитой палила кур на газете.
Однако на миноносце жечь газеты негде. Поэтому механик обратился к
Сейберту:
- Петуха надо опалить.
- Бесспорно, - согласился Сейберт. - Иначе суп будет с перьями.
- Но как его опалить? - удивился механик.
- Для этого существует автоматическая опалитель-ная машина Сейберта.
Учил в школе?
- Не учил, - признался механик.
- Слушай: петух подвешивается на веревке за одну из задних конечностей.
Под влиянием силы тяжести веревка раскручивается, отчего петух приобретает