"Джон Колдуэлл. Отчаянное путешествие " - читать интересную книгу автора

лодками и поразить островитян своим мастерством.
"Язычник" быстро бежал вперед, с легким плеском рассекая воду. Я
заранее предвкушал удовольствие от удачного маневра. Однако в последний
миг, когда лодки были уже совсем близко, весь мой энтузиазм испарился и я
передумал, но было уже поздно. Парусные суда не имеют тормозов и не могут
делать крутых поворотов, по крайней мере "Язычник" не был к этому
приспособлен.
Я рванул румпель и мысленно взмолился: "Только бы яхта сразу
послушалась руля". Когда гребцы увидели, что я поворачиваю, они сделали то
же самое. Весла дружно ударили по воде. Вместо того чтобы дать мне дорогу,
лодки сгрудились еще теснее и плыли прямо на яхту. Впрочем, может быть, мне
это только померещилось. Я уже ничего не видел: паруса скрыли от меня все,
что происходило впереди. Толчок, треск ломающегося дерева, град испанских
ругательств...
Я бросился на бак, предполагая, что одна из лодок серьезно повреждена,
увидев же, что обе лодки получили пробоины и тонут, а гребцы барахтаются в
воде, совершенно растерялся.
Через мгновение первый из них вскарабкался на яхту, лицо его выражало
глубокую скорбь и обиду. Следом за ним появились остальные потерпевшие, в
руках они держали небольшие кисеты с намокшим табаком. Потом они
заговорили. На меня обрушились столь изощренные проклятия, какие мыслимы
лишь на языке Латинской Америки в устах разгневанного латиноамериканца. Я
только преминался с ноги на ногу и бормотал что-то невразумительное.
Эти люди потребовали по десять долларов за каждую лодку. С таким же
основанием можно было бы запросить сто долларов за рваный шнурок от
ботинок. Для меня это было особенно тяжело, потому что после расплаты за
найденный якорь и покупки бананов, вяленой рыбы и редких, встречающихся
лишь у этих островов жемчужин своеобразной формы для Мэри у меня осталось
всего двадцать пять долларов.
Я предложил за обе лодки пять долларов, что вызвало бурю возмущения.
Пока мы объяснялись с помощью немногих слов, понятных обеим сторонам,
наступили сумерки, сменившиеся полной темнотой. В конце концов обиженные
островитяне покинули яхту, взяв мой маленький удобный ялик в возмещение за
свои выдолбленные бревна. Я отдал ялик ради успокоения деревни и
собственной совести.
В эту самую ночь и пропал якорь. Как это произошло - я не знаю. Но
когда утром я вышел на палубу, его уже не было.
Я, как обычно, подготовился к плаванию и вытянул тяжелую якорную цепь,
способную и без якоря удержать яхту на месте в этой тихой, защищенной от
ветра и течений гавани. Выбирая цепь, я почувствовал: якоря нет, но решил,
что он просто сорвался со своей скобы. Запустив мотор, я начал крейсировать
взад и вперед по бухте, внимательно взглядываясь в прозрачную воду, но
видел лишь обросшие мхом камни да коралловые колонии. Вскоре появились
островитяне и стали помогать мне.
К полудню я начал подозревать, что якорь попросту украден. Во всяком
случае на дне залива его не было. Я решил, что благоразумнее всего покинуть
остров, пока у меня не пропало еще что-нибудь, и стал готовить яхту к
отплытию. Снова уложив инструменты в сундучок, я привязал его к цепи вместо
якоря, поднял паруса и взял курс на остров Педро Гонсалес.
Было первое июня. Прошла неделя моей практики. За это время я побывал