"Джон Колдуэлл. Отчаянное путешествие " - читать интересную книгу автора

Я хотел остановиться на острове Сеймур, где была военная
метеорологическая станция, и пробыть там некоторое время, разумеется, если
станция еще не ликвидирована. Отплывая из Панамы, я слышал от рыбаков,
возвращавшихся с Галапагоса, что армейские части должны покинуть острова
первого июля. В моем распоряжении было три недели, срок более чем
достаточный - я рассчитывал добраться до Галапагоса за одиннадцать дней.
Там я хотел задержаться на неделю, еще раз проверить такелаж и корпус
судна, чтобы потом выйти на южный морской путь и безостановочно плыть до
самого Сиднея. Приближался период штормов, и мне нужно было спешить, чтобы
не застрять где-либо на три-четыре месяца в ожидании погоды. На всякий
случай у меня были карты и координаты островов, расположенных на моем пути.
Если возникнут какие-нибудь трудности, можно будет зайти туда, чтобы
исправить повреждения или послать телеграмму.
Когда Жемчужные острова из зеленых стали сперва голубыми, а затем
серыми, я начал размышлять о том, каким курсом вести яхту, чтобы попасть
туда, куда мне нужно. На этот счет у меня было немало сомнений, но
припомнив, что кратчайшее расстояние между двумя точками - прямая, я
положил на карту линейку и карандашом соединил Жемчужные и Галапагосские
острова. Эта линия, проходившая на юго-запад, обозначала мой истинный курс.
Нужно было только придерживаться ее - и через несколько дней я увижу землю.
Вскоре, однако, мне пришлось убедиться, что в открытом море теория и
практика удивительно не соответствуют друг другу.
К полудню восточный ветер начал понемногу стихать. Но за несколько
часов он все же сослужил мне хорошую службу.
Далеко позади на горизонте виднелись Жемчужные острова. Справа по
борту угадывались туманные очертания берегов Панамы.
Я скоротал утро на палубе со своей кошачьей командой. Румпель был
закреплен, и "Язычник" мягко покачивался на волнах. Соломенная шляпа
защищала мою голову от солнечных лучей, удобные плетеные сандалии ловко
сидели на ногах. Я разделся до трусов. Утро было в самом разгаре, когда я
достал удочку, наживил на крючок хвост пойманной накануне рыбы и через
двадцать минут вытащил извивающуюся макрель, которую бросил котятам.
Как обычно, котята затеяли забавную возню вокруг бившейся на палубе
рыбы. Сцена повторялась без изменений, но никогда не надоедала мне. Сначала
котята приближались к рыбе с естественным любопытством. Обоняние говорило
им, что это изысканное блюдо, кошачий деликатес. Они в ярости прыгали на
здоровенную рыбину, урча и готовясь вцепиться в нее зубами. Рыба могучим
ударом отбрасывала их, а они, перепуганные, с развевающимися хвостами,
кубарем летели на бак. Через мгновение их снова начинал тревожить
аппетитный запах, они осторожно крались обратно с невинным видом, затаив
надежду в душе. Они подползали к своей жертве, распластавшись, припадали к
палубе, издали принюхивались, готовясь к прыжку. Тут я бросал позади котят
молоток, и они с жалобным мяуканьем пулей летели на бак.
Выждав секунду-другую, они неуверенно выглядывали из-за угла рубки,
поблескивая круглыми глазами. Они рассматривали свой обед, лежавший на
палубе. Потом снова ползли к рыбе, останавливались около лакомства и с
наслаждением нюхали его. Наконец, позабыв об осторожности, они со злобным
урчанием брали рыбу на абордаж. Словно лихие ковбои, они, оседлав рыбу,
выдерживали несколько ее скачков, а затем снова летели прочь, отплевываясь
и натыкаясь друг на друга.