"Сидони-Габриель Колетт. Клодина в Париже ("Клодина" #2) " - читать интересную книгу автора

любой дыре!

В сопровождении Мели я с наслаждением посещаю большие магазины. На
улице на меня оглядываются, потому что я бледная и худая, с пышными
короткими волосами, и потому что Мели носит френуазский головной убор.
Доведётся ли мне испытать на себе вожделеющие взгляды "пожилых господ",
пристающих на улице к женщинам, о которых столько рассказывают? Там видно
будет, а сейчас я занята делом.
Прежде всего я вдыхаю всевозможные запахи в луврских лавках и в
"Бон-Марше". Запах полотна опьяняет. О Анаис! Ты так любишь жевать образчики
шерсти и носовые платки, твоё место здесь. Этот сладковатый запах, идущий от
новой голубой хлопчатобумажной ткани, возбуждает ли он меня или вызывает
тошноту? Думаю, и то и другое одновременно. Позор фланели и шерстяным
одеялам! От них несёт как от тухлых яиц. Аромат новой обуви и кожаных
кошельков тоже хорош. Но они не идут ни в какое сравнение с божественным
благоуханием синей промасленной бумаги для перевода вышивки, и это несколько
утешает после тошнотворной смеси аромата духов и мыла...

От Клер я тоже получила письмо. Она снова, в который уже раз,
счастлива. Наконец-то узнала, что значит настоящая любовь. Она сообщает мне,
что выходит замуж. В свои семнадцать лет она и в самом деле "наречённая"! Я
испытываю низменное чувство досады и пожимаю плечами. (Фи, Клодина, дорогая,
до чего же ты вульгарна!) "Он так красив, - пишет мне Клер, - что я без
конца смотрю на него. У него глаза точно звёзды, а бородка до того мягкая! И
он такой сильный, знала бы ты, я как пёрышко в его руках! Ещё не знаю, когда
мы поженимся, мама считает меня совсем девочкой. Но я умоляю её разрешить
мне поскорее выйти замуж. Какое будет счастье стать его женой!" К этому
бреду она добавляет маленькую фотографию своего Возлюбленного: плотный,
широкоплечий парень лет тридцати пяти, с честным спокойным лицом, с
небольшими добрыми глазами и густой бородкой.
В своём восторженном состоянии она совсем забыла рассказать мне, как
поживают фиалки на западном склоне ухабистой дороги, ведущей к Вриму...

Нет, нет, надо посетить тётушку Кёр, иначе она на нас рассердится,
когда узнает, что мы так давно в Париже, а я ненавижу семейные ссоры. Папе
пришла в голову хитроумная мысль заранее предупредить тётушку о нашем
визите, я горячо с ним спорила:
- Понимаешь, пусть для неё это будет неожиданная радость. Ведь целых
три месяца мы не сообщали ей о своём приезде, доведём дело до конца, сделаем
наше появление совершенно фантастичным для неё!
Таким образом, если мы не застанем её дома, мы всё равно выиграем
время. И при этом выполним свой долг.
Около четырёх часов мы с папой наконец отправляемся к тётушке. Папа
кажется таким великолепным в своём сюртуке с красной орденской ленточкой и в
цилиндре со слишком широкими полями, добавьте к этому его величественный нос
и трёхцветную бороду; весь его вид отставного наполеоновского офицера,
ожидающего возвращения Императора, какое-то ребяческое и вдохновенное
выражение лица вызывают восторг у местных мальчишек, которые бурно
приветствуют его.
Не стремясь снискать подобную популярность, я надела скромное новое