"Сидони-Габриель Колетт. Клодина в Париже ("Клодина" #2) " - читать интересную книгу автора

тётушка Кёр, видимо, поражена, что меня мало трогает этот их спор.
- Милая деточка, разве вы не хотели бы жить в такой вот красивой
светлой квартире, как эта, а не на Левом берегу, в этом тёмном,
подозрительном месте?
- Дорогая тётушка, мне, пожалуй, больше нравится улица Жакоб и тамошняя
квартира, потому что светлые комнаты навевают на меня грусть.
Тётушка вскидывает свои дугообразные, на испанский манер, брови над
лёгкой сеткой морщинок в уголках глаз и, по всей вероятности, относит эти
безумные слова на счёт моего состояния здоровья. И она начинает беседовать с
папой о своей семье.
- Со мной живёт мой внук Марсель, вы знаете, это сын бедной моей Иды
(??). Он изучает философию и примерно одних лет с Клодиной. О нём я вам
ничего не стану говорить, - добавляет она, вся сияя, - для бабушки это
просто сокровище. Вы скоро его увидите: он возвращается к пяти часам, и я
хочу вас с ним познакомить.
Папа с таким проникновенным видом произносит "да, да", что я сразу
понимаю, что он не имеет ни малейшего представления ни кто такая Ида, ни кто
такой Марсель, и что ему уже осточертела эта вновь обретённая семья!
Истинное для меня наслаждение! Но веселюсь я молча, про себя, и не пытаюсь
блеснуть в разговоре. Папа умирает от желания сбежать домой, удерживает его
лишь рассказ о своём великом труде по моллюсковедению. Наконец хлопает
дверь, слышны лёгкие шаги, и Марсель, о чьём прибытии нам возвещали,
входит... Боже, до чего он красив!
Я протягиваю ему руку, не говоря ни слова, настолько я поглощена
созерцанием этого чуда. Никогда не видела никого очаровательнее. Но ведь это
девочка! Девчонка в брюках! Белокурые довольно длинные волосы зачёсаны на
пробор, на правую сторону, цвет лица совсем как у Люс, голубые, точно у юной
англичанки, глаза и такой же безусый, как я. Он весь розовый, говорит тихо,
чуть склонив голову набок, опустив взгляд... Так бы его и съела! Однако
папа, кажется, совершенно нечувствителен к столь очаровательному созданию, в
котором так мало мужского, в то время как тётушка Кёр просто пожирает внука
глазами.
- Ты что-то поздно возвращаешься, дорогой мой, с тобой ничего не
случилось?
- Нет, бабушка, - сладким голоском отвечает это маленькое чудо, подняв
на неё свои ясные глаза.
Папа, чьи мысли по-прежнему витают где-то за тысячу лье отсюда,
небрежно спрашивает Марселя о его занятиях. А я не отрываясь смотрю на этого
хорошенького сладенького кузена! Но он почти не смотрит на меня, и, не будь
моё восхищение таким бескорыстным, я, пожалуй, почувствовала бы себя немного
задетой. Тётушка Кёр, с радостью убедившись в сильном впечатлении, которое
произвёл на меня её херувимчик, пытается как-то свести нас.
- Знаешь, Марсель, Клодина одного с тобой возраста; вы можете с ней
подружиться. Ведь скоро пасхальные каникулы.
Я с живостью рванулась вперёд в знак согласия, но мальчуган, удивлённый
моим порывом, вскидывает на меня вежливый взгляд и отвечает без особого
восторга:
- Я буду очень рад, бабушка, если маде... Клодине это угодно.
Тётушка Кёр уже не замолкает, она так и разливается о разумности своего
драгоценного внука, о его мягкости.