"Сидони-Габриель Колетт. Клодина в Париже ("Клодина" #2) " - читать интересную книгу автора

- Мне ни разу не приходилось повышать на него голос.
Она заставляет нас стать спиной друг к другу. Марсель оказывается выше
меня вот на столько! ("Вот на столько" - это три сантиметра, было бы из-за
чего шум поднимать!) Её сокровище соизволил засмеяться, он немножко
оживляется. Поправляет перед зеркалом галстук. Одет он точь-в-точь как
картинка с модной обложки. А что у него за походка, изящная, какая-то
скользящая походка! А эта манера оборачиваться, склоняя талию и выгибая
бедро! Нет, слишком уж он красив! Из этого созерцания меня вывел вопрос
тётушки Кёр:
- Клод, надеюсь, вы оба обедаете у меня?
- Нет, чёрт побери! - взрывается папа, помирающий от скуки. - У меня
дома назначена встреча с... одним господином, который снабжает меня
документами, до-ку-мен-та-ми для моего Трактата. Поспешим, малышка,
поспешим!
- Я весьма сожалею, но завтра я дома не обедаю... В этом сезоне я всё
время занята, я приняла приглашение и тех, и этих. Согласны ли вы на
четверг? Само собой, в узком кругу. Клод, вы меня слышите?
- Да я просто ловлю каждое ваше слово, моя дорогая, но я чертовски
опаздываю. До четверга, Вильгельмина. Прощай, мой юный Поль... нет, Жак...
Я тоже неторопливо прощаюсь. Марсель весьма галантно провожает нас до
двери и целует мою перчатку.

Мы в полном молчании возвращаемся по освещённым фонарями улицам. Я ещё
не привыкла в столь поздний час находиться вне дома, и от огней, чёрных
фигур прохожих, от всего этого у меня перехватывает горло какая-то нервная
судорога; меня охватывает нетерпение: скорей бы вернуться домой. Папа,
вздохнув с облегчением оттого, что визит закончен, весело напевает какие-то
песенки времен Империи (разумеется, Первой): "И девять месяцев спустя нежный
наш залог любви..."
Мягкий свет, падающий от лампы, и накрытый стол согревают меня и
развязывают язык.
- Мели, я видела свою тётушку. Мели, я видела своего кузена. Ни рыба ни
мясо, волосы падают свободно, зачёсаны на косой пробор, зовут его Марсель.
- Погодь, моя козочка, погодь! Ты меня просто оглушила. Похлебай-ка
супчику. Ну что ж, время пришло, значит, у тебя теперь есть кавалер!
- Вот толстая дурёха! Чёртова кукла, замолчишь ты или нет! Никакой это
не кавалер! И я его совсем не знаю. Ты мне надоела, вот что, пойду в свою
комнату.
Я и правда ухожу; надо же такое придумать! Что нежный голубок вроде
Марселя может быть моим возлюбленным! Если он мне очень нравится и я не
делаю из этого тайны, то именно потому, что в нём, на мой взгляд, так же
мало мужского, как, допустим, в Люс...
Оттого, что я повидала людей, живущих своей привычной жизнью, оттого,
что я разговаривала с кем-то ещё, кроме Мели и Фаншетты, меня чуточку
лихорадило, но это было даже приятно, и я долго не могла уснуть. В моей
голове кружились полночные мысли. Боюсь, что не сумею вести разговоры с
любезнейшей тётушкой Кёр, которая точно сошла с полотна Уинтерхальтера;*
она, пожалуй, примет меня за дурочку. Проклятые шестнадцать лет, прожитые в
Монтиньи, десять из которых отданы школе, отнюдь не способствуют развитию
природных дарований, находчивости в разговоре! Из подобной переделки выходят