"Сидони-Габриель Колетт. Рождение дня" - читать интересную книгу автора

бы я научиться колебаниям в момент, когда нужно помочь, поддержать рукой и
плечом уставшее лимонное дерево, подобрать в подол платья испачканную в
грязи собаку, приласкать и приютить дрожащего, недружелюбного, не нами
созданного ребёнка или возложить на беспристрастные руки груз запинающейся
любви, которая склонилась над самыми роковыми безднами... Прости меня, если
я перевожу в наш общий пассив какой-то совершенно для тебя неприемлемый
беспорядок. "В моём возрасте есть только одна добродетель: никому не делать
зла". Ведь это же твои слова. У меня, моя самая дорогая, нога не так легка,
как у тебя, и мне доступны не все дороги. Припоминаю, что в дождливые дни на
твоей обуви почти не было грязи. И ещё я вижу, как эта лёгкая нога обходит,
стараясь не задеть, ужонка, в своё удовольствие растянувшегося на тёплой
тропинке. Я лишена твоей слепой и восторженной безмятежности, с которой ты
на ощупь узнавала "добро" и "зло", равно как и твоего искусства по
собственному коду давать новые имена старым отравленным добродетелям и
жалким грехам, которые вот уже много веков ожидают своей доли рая. А в
добродетели ты бежала прочь от её зловонной неукоснительности. Как я люблю
твоё письмо: "Полдник был организован в честь очень некрасивых женщин. Уж не
их ли уродство чествовали? Они принесли своё рукоделие и работали, работали
с усердием, которое мне внушает ужас. Почему мне всегда кажется, что они
делают что-то дурное?" И ты с отвращением различала запах этой
благотворительности, способной не на одно преступление...

А вот и заря. Сегодня она вся состоит из маленьких в форме цветочного
дождя облаков - заря для свободных от страстей сердец. Приподнявшись на
запястьях, я замечаю уже проступившие из преследуемой светом тени чёрное
море ласточек и "кубик", пока ещё не имеющий собственной окраски, "кубик",
где отдыхает одинокий молодой человек, в котором зреет ещё одна тайна.
Одинокий... У этого слова красивые очертания, а его начальная буква вздымает
голову словно змея-покровительница.* Мне никак не удаётся избавиться от
пробуждаемой им ассоциации с яростным блеском бриллианта. Яростный блеск
Вьяля... Бедняга... А почему, интересно, я не восклицаю: "Бедняжка Элен
Клеман..."? Люблю поймать себя с поличным. В Марокко я была у крупных
землевладельцев, добровольно покинувших Францию и полностью посвятивших себя
своим обширным марокканским поместьям. Они сохранили такую забавную манеру
при чтении газет набрасываться на слово "Париж" с аппетитом, с праздничными
улыбками... Мужчина, родина моя, ты, значит, так и остаёшься главной моей
заботой? Что же, я не против. Но только умрите здесь, заботы, малые летние
влюблённости, умрите одновременно с тенью, что окружала мою лампу, - до меня
докатывается рвущая свою нить крупного круглого жемчуга горделивая песня
дрозда. Ещё сохраняющий ночную свежесть аромат сосен скоро рассеется в луч
неумолимого солнца. Прекрасный час для того, чтобы войти в не совсем
проснувшееся море, где каждое движение моих голых ног рвёт на поверхности,
окрашенной в тяжёлый синий цвет воды, плёнку розовой эмали, и собирать
водоросли для подстилки, которой я хочу защитить подножие молодых
мандариновых деревьев!..
______________
* По-французски "одинокий" - solitaire. Это слово обозначает также
крупный бриллиант - солитер.