"Сидони-Габриель Колетт. Рождение дня" - читать интересную книгу автора

взгляд.
- Она меня не любит, - вздохнул Вьяль. - А ведь я пошёл бы на любые
унижения, чтобы завоевать её симпатию. Как думаете, если бы она это знала,
стала бы она относиться ко мне чуть благосклоннее?
- Она это знает, будь уверен.
На несколько минут он удовлетворился этим ответом, а потом принялся
добиваться каких-либо других успокоительных слов, ещё какого-то ответа:
- А супруги Люк-Альбер, или Восхитительный, или, может быть, ещё
кто-нибудь не собирались заглянуть к вам вечером на обратном пути после
ужина в "Коммерсе"? А то мне показалось... А может быть, это вы должны были
туда пойти... А Карко с женой... Я не очень хорошо помню...
Я косо посмотрела на него.
- В такой час художники спят. С каких это пор я устраиваю приёмы по
вечерам? А Карко с женой сейчас в Тулоне.
- Ах да...
Он втайне уже чувствовал себя усталым и решил принять полулежачую позу.
Он прислонился щекой к диванной подушке, закрыл глаза и судорожно сжатой
рукой невольно уцепился за угол другой подушки, словно повиснув на рифе...
Что делать с этим обломком кораблекрушения? Вот досада... А ещё вы ведь,
конечно, думаете про возраст, про неловкость из-за разницы в возрасте? Как
же вы далеки от того, что происходит в таких случаях... Мы, мы даже об этом
и не думаем. Мы думаем об этом, я уверена, меньше, чем зрелый мужчина,
которому, казалось бы, ничто не мешает афишировать свою любовь к нежной
девичьей юности. Если бы вы знали, с каким лёгким сердцем мы принимаем, мы
забываем наш "долг старшинства"! Мы вспоминаем о нём лишь только для того,
чтобы вооружиться кокетством, внести больше изобретательности в гигиену и
туалет, в любезное лукавство, необходимые, кстати, и молодым женщинам тоже.
Нет, нет, когда я пишу "вот досада", я не хочу, чтобы читатель впоследствии
на этот счёт заблуждался. Не нужно представлять себе нас, женщин, в моей
ситуации, дрожащими и испуганными, освещёнными светом недолгого будущего,
попрошайничающими у любимого человека, удручёнными сознанием собственного
положения. Мы, слава Богу, несём в себе больше неосознанности, бесстрашия и
чистоты. Что такое для нас разница в пятнадцать лет? Когда для нас приходит
время рассуждать об этом с мудростью или безумием, достойными другого пола,
то уж этим-то пустяком нас запугать невозможно. Для того чтобы это
утверждать, я не могла бы выбрать более подходящую пору, чем та, которую я
переживаю сейчас, исполненная рассудительности, почти вдовая, нежная к своим
воспоминаниям, настроенная таковой и оставаться...
Когда я пишу "мы", я не включаю в это число её, ту, которой я обязана
способностью стряхивать свои годы, как яблоня стряхивает цветы. Послушайте,
как она мне рассказывала об одном свадебном обеде:
"Вечером - большой обед на восемьдесят шесть персон, что уже само по
себе говорит о том, что он был отвратительным. Если бы я умерла в тот день,
то это бы произошло от тех четырёх с половиной часов принятия дурной пищи, к
которой я почти не притронулась. Я там услышала массу комплиментов. По
поводу моего туалета? О! вовсе нет, по поводу моей молодости. Семьдесят пять
лет... Невероятно, скажи? Неужели и вправду скоро придётся отказаться быть
молодой?" Конечно, нет, конечно, нет, не надо пока от этого отказываться, -
я тебя знала только молодой, а теперь тебя, мою проводницу, от старения и
даже от гибели оберегает смерть... Твоя последняя молодость, молодость твоих