"Сидони-Габриель Колетт. Рождение дня" - читать интересную книгу автора

мужеством.
- Нет, - ответил он, - я их не люблю. Я бы не променял их ни на что
иное, но я их не люблю. В течение этого времени я не только не работаю, но к
тому же и не чувствую себя счастливым.
- Мне казалось, что ты делал какой-то ансамбль для...
- Да верно, для "Катр-Картье". Макеты у меня уже готовы. Это большая
работа. Жилая комната, спальни, столовая, весь дом... Я трачу все мои
незначительные средства и даже немного больше, чтобы изготовить модели из
дерева и металла. Однако если у меня получится, то для меня это будет
означать руководство мастерскими современной мебели в "Катр-Картье"...
- Ты мне никогда не говорил об этом так подробно.
- Тоже верно. Ведь вы очень мало интересуетесь современной мебелью.
- По крайней мере, я интересуюсь тем, что касается моих друзей.
Вьяль изменил позу на диване, сделав движение всадника, который
укрепился в седле.
- Мадам, у меня не возникает ни на минуту иллюзий относительно вашей
дружбы. Таким друзьям, как я, которых вы одариваете обращением на "ты",
рукопожатием и вашим хорошим летним настроением, вы не знаете числа.
- Ты скромен.
- Я просто трезво мыслю. Это не так уж трудно. Он говорил почтительно,
ровным голосом, лицо было снова открытым, а взгляд его больших и, честное
слово, красивых глаз непринуждённо останавливался на моих глазах и вообще
везде на моей персоне.
- Это верно, Вьяль, что я скорее приветлива, чем привязчива. Но что
касается дружбы, то разве время так уж поджимает? Мы бы стали друзьями...
попозже. Я тебя мало знаю...
Он резко провёл рукой в воздухе, как бы стирая мои слова:
- Я вас умоляю, мадам! Я вас умоляю!
- Вчера ты меня называл Колетт!
- При всех, да, чтобы затеряться в безымянной толпе. Но если бы вы
уделили мне немного внимания, вы бы заметили, что за всю свою жизнь я ни
разу не назвал вас по имени, когда мы были наедине. А наедине с первого июля
мы оказывались очень часто.
- Я это знаю.
- По тону этих вот трёх слов, мадам, я вижу, что мы приближаемся к
тому, что нас волнует.
- К тому, что волнует тебя.
- То, что вам просто докучает, мадам, меня действительно волнует
больше, чем всё остальное.
На этом мы позволили себе сделать небольшую передышку, потому что
неожиданно быстрый темп наших реплик рисковал внести в нашу беседу интонации
ссоры.
- Тише, Вьяль, тише! Сначала зябко ёжился, а потом сразу вдруг...
Он улыбнулся, отвечая на улыбку.
- Иногда "раскалываться" обвиняемых заставляет уверенность, что их всё
равно осудят. Тогда они принимаются рассказывать и о своём преступлении, и о
своей первой любви, и о крестинах своей маленькой сестрёнки... О чём
угодно...
Он хрустнул суставами своих зажатых между коленями пальцев и спросил
скороговоркой: