"Сидони-Габриель Колетт. Вторая" - читать интересную книгу автора

Но маленький Фару простонал: "Мамуля", и Фанни словно в первый раз
услышала голос ребенка, который даже в бреду ждал помощи только от нее, от
чужой ему женщины... И она опять принялась греть воду, ополаскивать тазы,
выжимать лимоны и молоть кофе.
Тем же самым утром к ним в дверь позвонила миловидная молодая женщина,
спросила "мэтра" и объявила ему, что госпожа Дельвай "счастливо разродилась
прекрасным мальчиком в восемь фунтов" и сможет занять свое место не раньше
чем через три месяца. Онемевшему и разъяренному Фару она предложила временно
свои услуги, и он в знак согласия кивнул головой. В последующие дни
мадемуазель Джейн Обаре любезно приняла приглашение отобедать с семейством
Фару на уголке стола, стала перестилать постель больного мальчика и
взбадривать Фанни с помощью коктейля из яичных желтков с портвейном.
Мало-помалу Джейн продемонстрировала все, что она умела делать. С помощью
воспрянувшей духом Фанни они вдвоем сменили четырех служанок, следя краешком
глаза одна за другой. По одинаковой манере чистить желтые ботинки, драить
ванну без помощи минеральной пасты, разбивать яйца в миске и зажигать плиту
не пачкая пальцев они признали друг в друге работниц высшего класса,
вышедших из французской мелкой буржуазии, придирчиво-требовательной, не
считающейся ни со своей усталостью, ни с потом, проливаемым потомством. В
среде этой небогатой буржуазии, гордой и щепетильной, дочерей еще учат тому,
чтобы перед занятиями в школе постели были вытрясены и заправлены, велосипед
почищен, чулки и нитяные перчатки выстираны в тазике с мылом.
Такое сотрудничество оказалось плодотворным. Место сатира-соблазнителя
занял молодой лакей, помешанный на театре, горничная вернулась, запах
яблочного пудинга и мастики для паркета слились в свежий с кислинкой аромат,
а температура у Фару-младшего опустилась до 37,2 . Воодушевленный этим
Фару-старший, улыбаясь брюнетке Фанни, блондинке Джейн, своему лежащему
пластом и прозрачному, как створки раковины, сыну, вытянул свой третий акт,
проскочил под носом у Пьера Вольфа в "Водевиль", получил "приличный аванс" у
Блока и любовно затормошил Фанни:
- Фанни, у меня есть для тебя один совет - пойди и выбери себе шубу. И
не тяни слишком долго, Фанни!
Она обласкала Фару взглядом прекрасных сияющих глаз, мягко коснулась
его губами и нежными бархатистыми ноздрями, сочтя себя достаточно
вознагражденной: ведь она имела неосторожность расплатиться с доктором.
- Не забудь, - сказал ей Фару какое-то время спустя, - про подарок для
Джейн, поскольку мы в ней больше не нуждаемся. Часы-браслет, конечно.
Фару и Фанни не могли предположить, что в момент прощания Джейн
бросится к ним в объятия со слезами и со сбивчивыми просьбами, среди которых
им удалось разобрать слова об искреннем горе, услышать про сожаление в
момент расставания с "мэтром", про боязнь опасного одиночества, про
потребность посвятить себя такой подруге, как Фанни... Фанни разрыдалась,
совиные глаза Фару, увлажнившись, заблестели, а Джейн поспешила объяснить,
что имеющееся у нее скромное состояние избавляет ее от решения неприятнейшей
дилеммы: жить на иждивении новых друзей или получать от них жалованье.
Буржуазную богему так же, как и прочую другую, подкупает бескорыстная
дружба. Оставаясь наедине, супруги Фару воспевали достоинства Джейн и свою
собственную радость, охватывавшую их по мере того, как они открывали ее для
себя, одновременно придумывая ее.
- Эта девушка совершенна, - говорил Фару, - поистине совершенна!