"Сидони-Габриель Колетт. Вторая" - читать интересную книгу автора

- Вы бы лучше подали ей руку, - оборвала его Джейн. Она шла последней,
грациозная в своем девичьем плаще из бледно-голубого шелка. Фару
остановился, подождал ее и, просунув руку под ремень из белой кожи,
стягивавший талию Джейн, потянул ее вперед.
- Но! Но! Пошла, голубая лошадка!
Выглядел он, как обычно в конце каникул: одежда казалась взятой
напрокат, жилет и пиджак расстегнуты, шляпа сдвинута на затылок. На лбу
вилась густая прядь волос, словно у молодого бычка. Мятые складки на брюках,
плохо завязанный галстук вызывали явное неудовольствие Джейн. Но Фару, глядя
светлыми глазами и скаля зубы, демонстрировал свое умение не без кокетства
игнорировать правила хорошего тона.
"Какая непосредственность!" - восхищалась Фанни. - А она, что она ему
сейчас сказала? Что лучше бы он подал мне руку... Сколько раз за три, нет,
за четыре года она произнесла подобные фразы? Я не обращала внимания... "Вы
бы лучше подали ей руку...""
Поперек тропинки висели паутинки с пауками; не успевшее подняться
высоко в половине восьмого красное солнце еще не испарило росу. Сухая
золотистая осень уже покусывала своим небрежным пламенем подошвы приземистых
гор. Фанни нарвала по дороге, перегнувшись через изгородь, фиолетовых астр,
которыми пренебрегла накануне.
В поезде Джейн пожелала обустроить ей "уголок Фанни" - она расстелила
легкое шерстяное одеяло, заложила разрезной нож меж страниц совершенно
нового романа. Но Фанни не хотелось ни этой заботы, ни дремотного забытья.
- Мне хорошо, спасибо, мне хорошо, - говорила она рассеянно.
Взгляд ее красивых, как у животного, глаз блуждал по лугам. Фиолетовые
арабески на концах шарфа и яркая помада хорошо гармонировали друг с другом и
еще сильнее подчеркивали белизну лица, какая нередко отличает брюнеток.
На перроне вокзала Жан Фару пообещал, что отдаст руль Фрезье, что не
будет кататься с наступлением темноты, пообещал торопливо и неискренне все,
что требовалось пообещать.
- Какую газету вам дать, Фанни?
- Сейчас никакую, спасибо. Мне хорошо. "...самое интересное то, что мне
и в самом деле неплохо", - продолжила она про себя.
В окне поезда поплыли первые маленькие франш-контийские станции со
шпалерами, густо увешанными черным виноградом. Фару читал газеты на свой
лад.
- Они не дают анонса... Нет, пока еще не видно никакого анонса.
- О чем? - вздрогнув, спросила Фанни.
- О начале репетиций. Ты как с луны свалилась.
- Что ж удивительного, когда меня поднимают в пять часов...
Дорога изогнулась, открыв взору Фанни далекий холм, который она
оставила, похожую на куб виллу, которую она больше уже никогда не увидит.
Она прильнула к окну, глядя, как исчезает из виду один из тех немногих
домов, в которых она провела после замужества два лета подряд.

- А он позавтракал? Я уверена, что он не позавтракал!
- Конечно, он сказал, что попросит принести ему чего-нибудь в театр...
Как будто у Фару есть привычка умирать с голоду... Вы меня смешите...
- И тем не менее спать он ложится уже три ночи подряд в четыре утра!
- Ну и что? Это нормально.