"Сидони-Габриель Колетт. Вторая" - читать интересную книгу автора

тотчас принялась собирать пустые бокалы из-под портвейна, приговаривая без
умолку, чтобы только Джейн еще немного помолчала.
- Вот ведь!.. Нет, ведь правда, правда... Какая отрава эта его
профессия. Вы же знаете, что в том состоянии, в котором он сейчас находится,
ему достаточно выпить совсем немного портвейна, чтобы потерять всякое
самообладание...
Однако про себя она думала:
"Я еще отделалась легким испугом! Как это Джейн могла до такой степени
забыться! Она чуть было не заговорила, не закричала, главное - чуть было не
заговорила..."
Заново попудрившись и причесавшись, Джейн красила губы. Нервно
покусывая их, она съедала свежую помаду и машинально красила губы снова.
- О! Вы знаете, - вдруг сказала она, - я бы за словом в карман не
полезла, чтобы ответить ему! Он нисколько не испугал меня, хоть он и великий
Фару. Видела я и не таких...
Она с вызовом поглядела на дверь, которую Фару закрыл за собой, и
произносила слова, свойственные разве что какой-нибудь драчунье или
разобидевшемуся мастеровому. Ее рот снова исказила легкая плоская гримаса, и
Фанни ощутила озноб от тоски и одиночества.
- Джейн, а что, если мы поужинаем? Меня воротит от этих нервных срывов.
Мы остались одни. Жан пошел на собрание своей "Деятельной молодежи"...
Джейн взяла Фанни за руку. Ее еще судорожно сжатые пальцы дрожали
мелкой дрожью, и Фанни запечатлела у нее за ухом небрежный поцелуй.
"Два месяца назад, - подумала Фанни, - я бы села за стол одна или
хорошенько бы осадила эту мадемуазель... Но с тех пор как я узнала, что они
виноваты передо мной, я вдруг сделалась такой боязливой..."
Перед ней сидела стоическая компаньонка, которая пила, ела,
разговаривала. Но иногда Джейн умолкала, становясь видимой насквозь. И тогда
Фанни видела, как в ней прокатывается волна боли или злости, - так по лицу
беременной женщины угадывают тайное шевеление ее ребенка.
Немного позднее вернулся Жан Фару. От него пахло непривычным запахом
табака и мужчины. Он еще весь вибрировал от выкриков, которые только что
исторгали вокруг него сотни молодых заносчивых глоток, от бессмысленных и
пустых слов, которые сам он выкрикивал в густых клубах дыма. Глядя на его
новый костюм с плохо подобранным галстуком, на темные мешки под глазами и
недавно появившуюся тень над губой, Фанни мысленно сравнила его с
выпачканным в грязи фруктом. Войдя в комнату, он нарушил глубокую тишину
рукоделия и чтения, в которую погрузились две женщины, сидящие рядом, почти
касаясь друг друга локтями, возле семейной лампы.
- Ну как, доволен? Здорово накричался? Вылил достаточно всякой дряни?
Ниспроверг устои? Заложил основы чего-нибудь? Подорвал другие основы? Тебя
не тошнит?
Фанни не ждала ответов: просто она решила встать преградой между Жаном
Фару и Джейн; но Жана было невозможно провести, и он смотрел только на
Джейн. Он повернулся к Фанни лишь для того, чтобы спросить ее глазами: "Что
с ней такое? Что произошло? Что вы ей сделали?"
Фанни раздраженно ответила движением плеча: "Ах, оставь меня в покое!"
Фару-младший не решился заговорить с Джейн, которая держала его на
расстоянии своим высокомерием, отстраняемая от него чем-то вроде моногамной
брезгливости.