"Сидони-Габриель Колетт. Дом Клодины ("Клодина" #6)" - читать интересную книгу автора

Десять, а то и все пятнадцать километров - настоящее путешествие под
мерцание зимних звезд, под рысь наевшейся до отвала кобылы... Кто может
остаться равнодушным и не ощутить в горле комок детского рыдания, заслышав
на сухой от мороза дороге стук лошадиных копыт, взвизг вышедшей на охоту
лисицы, хохот совы, по которой полоснуло светом фонаря?..
Первое время маму удивляла моя блаженная прострация по возвращении;
упрекая отца за мою усталость, она укладывала меня в постель. Затем как-то
однажды она - увы! - распознала в моем взгляде излишнюю бургундскую
веселость, а в моем дыхании - секрет моей смешливости.
На следующий день коляска уехала без меня, вернулась вечером и больше
не уезжала.
- Ты отказался от своих лекций? - несколько дней спустя спросила мама у
отца.
Он бросил на меня грустный и льстящий мне взгляд и ответил, двинув
плечом:
- Черт побери! Ты лишила меня моего лучшего доверенного лица...

ОТЕЦ И ГОСПОЖА БРЮНО

Лето, девять вечера, сад, увеличивающийся к ночи в размерах, время
отдыха. Торопливые шаги, снующие по гравию между террасой и насосом, насосом
и кухней. Сидя на низкой жесткой скамеечке для ног, я, как и каждый вечер,
кладу голову на мамины колени и, закрыв глаза, отгадываю: "Это тяжелый шаг
Морена, он закончил поливать помидоры... Это шаги Лили, она идет выбрасывать
очистки... Стук каблучков. Это госпожа Брюно пришла поболтать с мамой..."
Красивый голос обращается ко мне сверху:
- Киска, будь умницей, поздоровайся с госпожой Брюно.
- Малышка засыпает, не беспокойте ее.
- Киска, если ты спишь, отправляйся в постель.
- Ну еще немножко, мама. Я не хочу спать...
Тонкая ладонь с тремя обожаемыми мною маленькими мозолями - от граблей,
секатора и ручной сажалки - гладит меня по волосам, щиплет за ухо.
- Знаю, знаю, дети восьми лет никогда не хотят спать.
Я остаюсь в той же позе. Не сплю, но глаза прикрыты - к чему они мне в
темноте. Полотняное платье, к которому я приникла щекой, пахнет простым
мылом, воском для натирки утюгов и фиалками. Если я чуть отстранюсь от этого
платья садовницы, то сразу попаду в зону затопляющих нас, подобно волне,
ароматов: белый табак открывает ночью свои узкие душистые трубочки и
звездообразные венчики. Тонкое лунное весло, коснувшись орешника, пробуждает
его: потрясенный до самых своих основ - нижних веток, - он весь трепещет.
Запаху табака ветер противопоставляет горький и холодноватый запах орешков с
червоточиной, попадавших на газон.
Лунный луч добирается до террасы, и на него своим бархатным баритоном
откликается отец. Он исполняет "Паж, оруженосец, капитан". Следующей
наверняка будет:

Вижу тебя, обожаю тебя
Каждый миг, каждый час, где бы ты ни была...

Лишь бы только он не завел: