"Сидони-Габриель Колетт. Дом Клодины ("Клодина" #6)" - читать интересную книгу автора

Так пел однажды, устав от сражений
На ледяных брегах рокового Днепра...

Потому как госпожа Брюно любит лишь печальные песни.
Но сегодня вечером голос отца такой легкий, богатый оттенками и густой,
что заставляет трепетать, сожалея о быстротекущем времени:

Я расскажу вам о любви:
Как паж влюбился в королеву...

- У капитана настоящий оперный голос, - вздыхает госпожа Брюно.
- Если бы он захотел... - вторит ей гордая мама. - Он такой одаренный.
Лунный луч, скользя вверх, высвечивает силуэт мужчины, стоящего на
террасе: одной рукой, зеленой в свете луны, он держится за изгородь.
Отвергнутые им трость и костыль прислонены к стене. Стоя на своей
единственной ноге, отец напоминает отдыхающую цаплю; он поет.
- Ах! - снова вздыхает госпожа Брюно. - Каждый раз, слушая пение
капитана, я грущу. Вы и представить себе не можете, что такое моя жизнь...
Стареть рядом с таким мужем, как мой... Говорить самой себе, что я никогда
не узнаю любви...
- Госпожа Брюно, - прерывает ее трогающий за душу голос, - вы помните о
моем предложении?
Мне слышно, как госпожа Брюно вскакивает и топчется на дорожке,
посыпанной гравием.
- Презренный, гнусный человек! Капитан, вы вынудите меня убежать.
- Сорок су и пачка табаку, - невозмутимо продолжает отец, - и то только
для вас. Сорок су и пачка табаку, и вы узнаете, что такое любовь. По-вашему,
это дорого? Не скаредничайте, госпожа Брюно. Когда я подниму цену, вы
пожалеете, что не приняли этих условий: сорок су и пачка табаку.
Я слышу стыдливые вскрики похожей на пышечку дамы с уже седыми висками,
спасающейся бегством; слышу, как мама снисходительно порицает моего отца,
привычно называя его по фамилии:
- Ох, Колетт, Колетт...
Отец вновь запускает в луну куплетом романса, я же мало-помалу перестаю
его слышать и на заботящихся о моем покое коленях забываю и госпожу Брюно, и
галльские шутки отца, за которыми она к нам приходит вечерами в хорошую
погоду.
Но на следующий и во все последующие дни наша соседка госпожа Брюно
напрасно выжидает, прислушивается и, как под ливнем, перебегает улицу, ей не
избежать своего недруга, своего идола.
Гордо стоящий на одной ноге, или сидящий и скручивающий одной рукой
цигарку, или предательски забаррикадированный газетным листом "Тан", он тут.
Бежит ли она, как в контрдансе, придерживая двумя руками свою юбку, бесшумно
ли скользит вдоль домов, укрывшись фиолетовым зонтиком, его голос,
легкомысленный и неотразимый, все равно настигнет ее: - Сорок су и пачка
табаку!
Есть души, способные подолгу скрывать свои раны и трепетную
снисходительность к идее греха. Это случай госпожи Брюно. Пока могла, она
терпела, делая вид, что ей смешны и скандальное предложение, и циничное