"Сидони-Габриель Колетт. Дом Клодины ("Клодина" #6)" - читать интересную книгу автора

Наконец я застаю в кухне черноволосого парня в белой соломенной шляпе:
он молча сидит, прислонившись к стене; по всему чувствуется, что он пришел
сюда с каким-то добрым намерением. Я ликую, а мама мрачнеет.
- Кем ее заменить? - спрашивает она за ужином у отца.
Интересно, заметил ли отец, что Адриенна Сетманс пришла в свое время на
смену Мари Барден?
- Мы приглашены, - добавляет мама. - Естественно, я не пойду. Адриенна
попросила, чтобы Малышка была подружкой невесты... Так некстати.
"Малышка" вскакивает и разражается заранее приготовленной тирадой.
- Мама, я поеду с Жюли Давид и дочками Фолле. Пойми, в этом случае тебе
не о чем беспокоиться, мы отправимся - и туда и обратно - все вместе в
повозке госпожи Фолле, она сказала, что позволит дочерям танцевать только до
десяти вечера...
Я краснею и умолкаю на полуслове, так как мама, вместо того чтобы
жаловаться, окатывает меня полным насмешки презрением.
- Мне тоже было тринадцать с половиной лет. Не утруждай себя
понапрасну. Просто скажи: "Обожаю бывать на свадьбах прислуги".

Белое платье с пурпурным поясом, золотисто-коричневые туфли - слишком
мелкие, надо бы поглубже, - белые чулки, теплая волна распущенных волос -
двое суток пришлось терпеть папильотки, от которых болели корни волос, - все
было подготовлено заранее.
Пора свадеб в деревнях, прекрасная погода, жара. Венчание не
затянулось, сынок Фолле шел со мной в паре и держал меня за руку, ну а
после... на что ему сдалась дама тринадцати лет?.. Госпожа Фолле сама
управляет повозкой, в которую набились все мы с нашим смехом: я, четыре
дочки Фолле, одинаковые в своих голубых нарядах, и Жюли Давид в
розово-лиловом платье из ангорской шерсти. Повозки подпрыгивали на дороге,
близилась минута, которую я люблю больше всего...
Откуда у меня пристрастие к деревенским свадебным застольям? Кто из
предков, при том что мои родители умеренны в еде, наградил меня неким
религиозным отношением к соте из кролика, бараньей ножке с чесноком, икре с
красным вином, подаваемым в стенах какого-нибудь амбара или гумна,
задрапированных небеленой тканью, в которую воткнута красная июньская роза?
Мне только тринадцать лет, но меню, обычное для этих растягивающихся на часы
пиров, меня не пугает. По всему столу расставлены стеклянные вазы для
фруктов с кусковым сахаром: каждому ясно - если при перемене блюд пососать
кусочек сахара, обмоченный в вине, развязывается язык и возобновляется
аппетит. Буйу и Лаббе, местные достопримечательности, деревенские Гаргантюа,
Пронзительный звук скрипки Рупара вдруг словно пришпорил всех Фолле,
Жюли, новобрачную и юных фермерш в плоеных чепцах. И понеслось! "Для кадрили
становись!" Вместе с козлами и скамейками наружу вытаскивают и теперь уж ни
на что не годных Лаббе и Буйу. Долгие июньские сумерки обостряют запахи,
доносящиеся от близких поросятника и крольчатника. У меня отбило охоту хоть
что-нибудь делать, танцевать тяжело, меня переполняют отвращение и
высокомерие, характерные для обжоры. Кажется, для меня пирушка окончилась.
- Пошли пройдемся, - предлагает Жюли Давид и тащит меня в сторону
огородов.
Щавель, шалфей, зеленый лук-порей источают свои живительные ароматы,
моя спутница без умолку стрекочет. Ее завитые под барана и уложенные с