"Сидони-Габриель Колетт. Чистое и порочное" - читать интересную книгу автора

портит..." Я хочу в заключение процитировать Шарля С.: "Проблема не столько
в том, чтобы добиться от женщины высшей милости, а в том, чтобы помешать ей,
когда она исполнит ваши желания, создать с вами семью. Что нам остаётся в
таком случае, кроме бегства? Дон Жуан указал нам дорогу..."
______________
* Франсис (Франсуа) Карко (1886-1958) - французский поэт, автор ряда
романов и биографий, посвящённых писателям и художникам.

- Эдуар, - продолжала я, - ты скоро меня поймёшь...
- Этого я и боюсь, - соглашался де Макс, и его очаровательная улыбка
утрачивала всякую живость. - Неужели я ещё не понял?
Я разъясняла ему замечательный план своей пьесы, двадцать раз повторив
имя "Дон Жуан", звучность, страстность и признанное волшебство которого
соответствовали образу Эдуара де Макса, хотя он об этом не подозревал.
Я смотрела на его рот с тонкими губами; его глаза, притаившиеся под
гротом бровей, мерцали жёлто-синим огнём, подобно тритонам, живущим в воде;
его непокорные волосы вздрагивали, когда он поводил плечами, и рука
постепенно ложилась на воображаемую гарду шпаги...
- Видишь ли, Дон Жуан, которому за пятьдесят... В антракте генеральной
репетиции в театре Мариньи холодная весна безжалостно ослепила нас в саду
резким светом своей зелени. Именно тогда я в последний раз посулила де
Максу, что сделаю из него Дон Жуана-женоненавистника. "Поторопись", -
ответил он. Он был проворней меня и навеки спустился в зыбкий мир
второстепенных персонажей, с которыми я не успела его свести. Я уже решила,
что вокруг него, Дон Жуана зрелой поры, будут виться, как положено,
многочисленные, большей частью юные женщины, а он будет их ненавидеть. Я
рассчитывала взять за образец одного из знакомых мужчин, сохранявших ещё
некоторую живость.
Что касается другого моего приятеля, я долго не могла разглядеть в нём
бывшего Дон Жуана, ибо он мало говорил о женщинах и дурно о них отзывался.
Неувядающая молодость прикипела к его чертам, но она не украшала его, а
скорее была проклятьем. К тому же он вовсе в ней не нуждался. Я не могу
понять, что притягивало к нему женщин - то ли глаза серого устричного цвета,
омытые лживой солёной влагой, то ли вечно закрытый рот, державший ровные
мелкие зубы взаперти. Женщины тянулись к нему - вот и всё, что я могу
утверждать. Когда речь шла о нём, они действовали с решимостью лунатиков и
готовы были набить себе шишек, налетая на него, как на мебель, будто даже не
замечали его. Они-то и указали мне на него; если бы не они, я не окрестила
бы этого человека его подлинным именем "Дон Жуан"; вообще-то именем
незнатным, одушевлённым на нескольких страницах, вечным именем, чьё место не
смогло занять какое-либо другое имя ни в одном языке.
Одна из особенностей, которая меня в нём поражала, - это то, что он
никогда не ходил быстро. Благодаря гольфу, верховой езде и теннису его живот
оставался неизменно подтянутым, и он легко расслаблялся. Но я призналась ему
в своём неожиданном открытии; за пределами игрового поля он всегда приходил
бы последним, если бы его не подгоняли вежливость или обязанность нравиться.
- Это не из-за лени, а из чувства достоинства, - ответил он чрезвычайно
серьёзно.
Я засмеялась и преждевременно согласилась с его соперниками,
смотревшими свысока на вертопраха, которого им предпочитали. Этот дурак,