"Сидони-Габриель Колетт. Дуэт" - читать интересную книгу автора

- Погляди: все белое сейчас кажется голубым... Видел, ласточки летят к
своим старым гнездам? Чувствуешь, как сильно уже печет солнце? Возьми еще
молока, я договорилась о трех литрах в день - хоть купайся в нем...
Он кивал, мысленно негодуя, призывая себя в свидетели: "Поглядите на
эту тварь... Ей все сгодится. Воздух, розы, кофе с молоком. Все ей
сгодится - лишь бы забыть. Если бы я пошел у нее на поводу..." Его рука,
подносившая к губам первую за день, самую желанную сигарету, вяло
опустилась, он прикрыл глаза: "Если бы я пошел у нее на поводу, - вздохнул
он, - ах, как счастлив мог бы я быть тогда..."
В доме раздался дребезжащий звонок, и опрятная до суровости Мария,
казавшая еще смуглее в белом переднике и наколке, появилась на пороге и
крикнула:
- Мсье к телефону! Из Парижа!
Мишель положил салфетку и, не взглянув на жену, вышел из-за стола, а
она, оставшись в одиночестве, перестала уминать масло в масленке, надевать
колпак на сахарницу, закрывать мед от муравьев стеклянным кружком и застыла
в напряженном внимании. Но Мишель закрыл за собой тяжелую старинную дверь,
всю в кованых гвоздях. Так Алиса и сидела - неподвижно, опустив нижнюю губу,
вытянув шею, и не сбросила с себя это двусмысленное обличье провинившейся
камбоджийки до тех пор, пока не услышала, как Мишель прокричал громко и
дружелюбно:
- Совершенно верно... на меньшую сумму не соглашаемся, договорились?
Отлично. До свидания, старина... Благодарю... До свидания!
Небрежной походкой он вернулся на террасу, молча сел на свое место и
устремил взгляд вдаль. Алиса пыталась определить, как все разрешилось, но
Мишель был непроницаем.
- Это был...
- Звонили из Парижа, - сказал Мишель, выдыхая дым.
- Я знаю!
- Зачем тогда спрашиваешь?
- Это был... Разве это был не Амброджо? Я слышала, ты говорил:
"Благодарю... до свидания, старина..."
Солгать уже нельзя было, и он с вызовом ответил.
- Да, это был Амброджо. Кто же еще, по-твоему? - А! Так это... Значит
ты ему не... Что ты ему сказал? Он расценил это удивленное бормотание как
признак растерянности.
- Сказал то, что мне надо было сказать, - ответил он резко и властно. -
Он говорил со мной о делах, как ему и положено. А я дал указания.
Она изумленно уставилась на мужа, рассматривая губы, глаза, седеющие
кудрявые волосы, золотисто-коричневый шелковый платок так, словно Мишель
вышел из погреба, затянутого паутиной. Он стряхнул с себя тяготивший его
взгляд серо-зеленых глаз, бросив:
- А ты что-то еще подумала?
- А?.. Нет... Нет, конечно... Я, с твоего разрешения, унесу поднос...
Мария, наверно, уже ушла в деревню...
Она проговорила это сбивчиво и унесла поднос чуть ли не бегом, будто
спасалась от проливного дождя. "Он сказал ему "благодарю", он назвал его
"старина", он крикнул ему "до свидания""...
В буфетной она разбила чашку и порезала ладонь у основания большого
пальца. Лизнула дрожащую руку, наслаждаясь теплой солоноватой капелькой