"Сидони-Габриель Колетт. Дуэт" - читать интересную книгу автора

Он сжег похожие на мотыльков обрывки бумаги и снова умолк.
- А! - встрепенулась Алиса. - Ты заметил: дождь-то перестал.
- Верно, верно, - вежливо кивнул он.
- Мишель, а ты не удивлен, что эти письма были у меня здесь?
В его взгляде, обращенном на жену, не было, как она отметила, ни
осуждения, ни неизбежного в его положении мстительного любопытства.
- Да, - ответил он. - Как раз сейчас мне это пришло в голову. Но я
подумал, что, в общем, не стоит... уже не стоит задавать этот вопрос.
- Ты совершенно прав. Ах, Мишель, - робко, нежно, смиренно промолвила
она, - давай выкарабкаемся из этой истории без больших неприятностей, ладно?
Она соскользнула на пол возле Мишеля мягким, неуловимым движением,
которое он называл "змеиный фокус". Однако он вспомнил ту короткую фразу из
письма Амброджо, где гибкость Алисы называлась иначе, и затем его
безупречная память начала диктовать ему подряд, без пропусков и ошибок, все
три письма.
Оба сидели задумавшись, глядя на догорающий камин, где уголья медленно
превращались в белесый пепел. Дырявый водосточный желоб еще икал, но ливень,
барабанивший по черепице, умолк. Зашелестел ветер, слетевший с гор и
донесенный холодными водами реки, а вместе с ним подали голос промокшие, но
стойкие соловьи.
- Шевестр говорит... - начала Алиса, подняв палец. - Тебя удивляет, что
я ссылаюсь на Шевестра? Он говорит: коли ночью дождь перестает, значит, утро
уже близко. Мишель, не пойти ли нам все же спать?
Мишель глядел на глаза под шелковистым козырьком волос, такие бледные
при вечернем свете, с красными прожилками, и думал, что такие набрякшие веки
бывают у пьяных женщин, печальных во хмелю. Но именно эта Алиса напомнила
ему Алису былых времен, познавшую счастье в его объятиях, изнемогшую и
безмолвную двадцатишестилетнюю Алису, неутомимую в познании наслаждения. Ему
хватило мужества заговорить с ней мягко:
- Иди скорее ложись. Ничего, если я немного побуду здесь?
Она забеспокоилась, встала:
- Но, Мишель... было бы лучше... Если тебя стесняет, что я рядом, в
спальне... Ты же знаешь, я могу спать где угодно... Возьму одеяло, лягу на
диване...
Терпеливым тоном он перебил ее.
- Дело совсем не в этом, детка. Мне нужно написать уйму писем, и если я
примусь за это занятие, которое ненавижу, оно успокоит мне нервы и сон
придет сам собой. Честное слово! Иди скорей.
Алиса неохотно встала, разгребла и затолкала в глубину камина
непрогоревшие головни, тронула ставшую теплой бутылку минеральной воды.
- Хочешь, остужу воду, Мишель?
- Спасибо, мне сгодится и такая.
Она выпила, поморщилась, задержалась еще, чтобы собрать разбросанные
газеты, сунула под мышку книгу и, взявшись за ручку двери, обернулась:
- Мишель, ты ничего не хочешь мне сказать...
Она чувствовала робость, ею управляло какое-то неведомое прежде
смущение.
- Я хочу тебе сказать "спокойной ночи", детка, поскольку ты идешь
спать.
Сидя за секретером, держа в зубах синий карандаш, он с сосредоточенным