"Виктор Колупаев. Сократ сибирских Афин, часть 2 (Фантастическая пародия) " - читать интересную книгу автора

образом создавать призрачный мир явлений.
Над всем властвует Необходимость. Это она делает возможным переход от
тождества к противоположностям. И этот переход является роковым: что было
логической необходимостью, без оков сковывающей сущее, то стало физической
необходимостью в области природы.
Мир есть призрак, возникший из заблуждения.
Что вынуждает Единое к роковому переходу к множественности преходящего
существования? Может, жажда множественности, страх одиночества или любовное
желание?
Мир Парменида был настолько отвлеченным и парадоксальным, что в нем
наверняка заключалась какая-то истина.
Но только я не мог ее понять.
Я сам был в этом непонятном мире, и я сам не мог понять себя...
Тут я очнулся и услышал слова Межеумовича:
- Получается, что ты, Парменид, занимаешься чувственным миром и
пускаешься на поиски в различных областях научного знания, по которым ты
высказал ряд оригинальных идей, лишь затем, чтобы объявить все это никчемным
и беспредметным занятием?
- Ага, - согласился Парменид.
- Насвинячили тут, - обиделась официантка, - а толком так ничего и не
решили!
И, странное дело, все начали потихонечку расходиться, оставляя
недопитые кружки с контрабандным "чаем".
Вот уже и сам Парменид встал. Вот уже и Сократ с Каллипигой направились
к выходу. Двинулся за ними и я.


Глава пятая

Когда мы вышли из забегаловки, Солнце уже перевалило зенит, стремясь в
скором времени искупаться в реке Океан.
Парменид сказал, что где-то здесь поблизости его ученик Зенон, тоже из
Митрофановки, дурит лохов, предлагая им новую беспроигрышную игру. Ну, мы и
пошли за ним. Сократу было все равно, куда идти. Межеумович, видно, надеялся
обратить Зенона в материализм. Каллипига, как всегда, радовалась чему
попало. А я шел туда, куда шла она. В голове у меня, надо признать, все
крутилось и вертелось от выпитого самогона, что, несомненно, способствовало
моей мыследеятельности.
- А о Пространстве и Времени, Парменид, можешь что-нибудь сказать? -
спросил Межеумович. - Славный Агатий отблагодарил бы тебя сполна!
- О Пространстве и Времени я умолчу, - ответил Парменид.
Тут начались хитрые вопросы и увещевания с одной стороны, и столь же
хитрые увертки и ответы, с другой.
Я еще помнил, что непосредственно о Пространстве и Времени Парменид
ничего не говорил. Но из его мысли о том, что есть только Бытие, я сделал
вывод о том, что самих по себе Пространства и Времени в отрыве от этого
самого Бытия нет. Таким образом, решил я, упорное умолчание сделало
Парменида предвестником открытия категорий Пространства и Времени. Ну и
хитер Парменид, подумал я.
И тут же припомнил, что впоследствии некоторые философы предположили,