"Виктор Колупаев. Сократ сибирских Афин, часть 2 (Фантастическая пародия) " - читать интересную книгу автора

исходя из факта движения, существование пустого пространства как
необходимого условия для возможности движения. Правда, один из древнейших
физиков-варваров, Вернер Гейзенберг, писал как-то, что, дескать, пустое
пространство между атомами - это не ничто, оно является носителем геометрии
и кинематики и делает возможным порядок и движение атомов. Но до сих пор
проблема пустого пространства не была решена, несмотря даже на то, что некий
иудей Эйнштейн когда-то, в незапамятные времена, вроде бы сказал, что
геометрия и материя взаимно обусловливают друг друга.
Мне казалось, что сибирские эллины представляли себе Время по аналогии
с пустым Пространством, то есть, как пустую длительность. И хотя все тот же
иудей Эйнштейн все в той же седой древности попытался отбросить
представления о Пространстве и Времени как пустых вместилищах и выдвинул
идею о неразрывной связи пространственных масштабов и временных промежутков
с движущейся материей, ничего хорошего у него из этой затеи не вышло. Тем
более что какие-то там иудеи вовсе не указ для самой передовой в мире
сибирской эллинской философии и физики.
Парменид же отрицал не Пространство и Время вообще, а только
существование Пространства и Времени самих по себе, в отрыве от единого
Бытия.
- Все ясно, - сказал Межеумович. - У тебя, Парменид, еще нет научного
понятия о пространстве и времени как формах бытия материи, и вопрос о том,
чем же являются пространство и время, ты оставляешь открытым. Но, по крайней
мере, у тебя нет и субъективно-идеалистического понимания пространства и
времени, как это иногда понимают идеалистические философы, согласно которым
ты, будто бы, учил об иллюзорности потока времени.
Парменид снова умолчал. То ли он и не знал, действительно, ничего по
этому поводу, то ли его мыслительная способность размякла от выпитого
самогона, но Межеумович в основном разговаривал сам с собой. Даже Сократ
выглядел каким-то вареным. Одна лишь Каллипига радовалась окружающей ее
жизни, щебетала вместе с птичками, трепетала на ветру вместе с листьями
деревьев и кустов, сияла вместе с Солнцем.
- Говоря о том, - молвил Межеумович, - что у сибирских эллинов
пространство мыслится в неразрывном и тесном единстве с заполняющей его
материей, то есть с бытием в целом, - я нахожу даже возможным сравнить это
понимание пространства с принципом относительности древнего иудея Эйнштейна.
Установив зависимость течения времени и протяженности тел от скорости этих
тел, упомянутый древний иудей Эйнштейн доказал относительный характер
пространства и времени, а также невозможность их существования в отрыве от
всеобщей, равной и тайной материи и вне законной, скрепленной печатями и
подписями, связи друг с другом. По теории относительности древнего иудея
Эйнштейна, пространство и время составляют единое и неделимое
пространство-время, своего рода некий четырехмерный континуум,
геометрические свойства которого изменяются в зависимости от скопления масс
вещества и трудового народа и порождаемого ими поля тяготения к подчинению,
радости и счастью.
- Конечно, - продолжил Межеумович, - иудей Эйнштейн с его
представлениями о материи и четырехмерном континууме еще очень далек от
диалектического и, особенно, исторического материализма, но, во всяком
случае, бога он не упоминал, даже когда ругался матерно, и с уважением
относился к законам сохранения материи и младенцев в утробном состоянии. В