"Артур Конан-Дойль. Когда земля вскрикнула (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

из стальных решеток, и в сопровождении главного инженера отправились в
самые недра Земли. Здесь действовала целая система автоматических
подъемников, каждый из которых управлялся со своей площадки, выбитой в
стене шахты. Подъемники двигались с большой скоростью; их плавное
скольжение больше напоминало ход поезда, нежели безудержное падение вниз,
которое в нашем сознании ассоциируется с британскими лифтами.
Как я уже сказал, вместо стен в подъемнике были стальные прутья,
горел яркий свет, поэтому можно было вполне отчетливо разглядеть те
породы, мимо которых мы двигались. Я машинально отмечал их про себя: вот
желтоватый известняк, вот кофейного цвета гастингские залегания, вот -
более светлый тон ашбэрнхемских пород, затем - темные карбоновые глины и,
наконец, сверкающий и искрящийся в лучах электрического света
агатово-черный уголь, прослоенный глиняными пластами. Тут и там виднелись
кирпичные крепления, хотя по большей части стены держались сами по себе,
и, глядя на них, нельзя было не подивиться огромному труду и инженерному
мастерству, вложенным в строительство. Вслед за угольными пластами
начинался какой-то смешанный слой, по виду напоминавший бетон, а дальше
шел обыкновенный гранит, кварцевые кристаллики которого мерцали и
вспыхивали так, словно темные стены шахты были покрыты алмазной крошкой.
Мы забирались все глубже и наконец достигли такой глубины, на какую прежде
не спускался еще ни один смертный. Удивительно разными по цвету были эти
доисторические напластования, и мне никогда не забыть широкий розовый пояс
полевого шпата, который засиял неземной красотой в лучах наших мощных
ламп.
Мы ехали вниз, сменяя лифты, а воздух становился все более плотным и
жарким, так что в конце концов даже легкие шелковые одежды стали казаться
невыносимыми, а пот стекал струйками прямо в туфли на резиновой подошве.
Наконец, когда я решил, что больше не выдержу, наш последний лифт
остановился и мы ступили на круглую платформу, устроенную в нише шахты.
Мелоун окинул стены каким-то подозрительным взглядом, и если бы я не знал,
что он не из робкого десятка, то подумал бы, что он сильно нервничает.
- Интересно, - сказал главный инженер, проводя рукой по стене. Затем
он поднес руку к свету, и мы увидели, что на ней блестит какой-то странный
липкий налет. - Здесь постоянно что-то движется, колеблется, меняется. Ума
не приложу, в чем тут дело. Профессор, похоже, доволен, но для меня все
это крайне непривычно.
- Должен признаться, что я своими глазами видел, как эта стена
буквально-таки вздрогнула, - сказал Мелоун. - В прошлый раз, когда мы
устанавливали эти брусы для твоих буров, - для большей прочности их
вбивали в стену, - так она вздрагивала при каждом ударе. Идеи нашего
старика кажутся дикими в Лондоне, когда стоишь на твердой почве, а здесь,
на глубине восьми миль, я уже не так уверен в их абсурдности.
- Если бы вы видели, что творится под этим брезентом, вашей
уверенности еще поубавилось бы, - буркнул инженер. - Мы прошли нижние слои
как по маслу и уперлись в какую-то небывалую породу. Закройте и не
прикасайтесь к ней, - приказал профессор. Вот тогда мы, выполняя его
указания, и накрыли ее брезентом.
- Нельзя ли нам взглянуть?
На скорбном лице главного инженера отразился испуг.
- Не шуточное это дело - нарушить приказ профессора. До того хитер,