"Уильям Конгрив. Двойная игра (Комедия)" - читать интересную книгу автора

легкого вставить в дураках, обвести вокруг пальца. Но разве каждый, кого
обманывают, непременно простак или глупец? В таком случае я боюсь, что мы
сведем два различных сорта людей к одному и что самим мошенникам будет
затруднительно оправдать свое звание. Неужели же чистосердечного и
порядочного человека, питающего полное доверие к тому, кого он полагает
своим другом, к тому, кто ему обязан всем, кто (подтверждая это мнение)
соответственно себя ведет и проверен в ряде случаев, неужели - говорю -
этого человека, оказавшегося жертвой предательства, следует поверстать
тотчас же в дураки по единственной причине, что тот, другой, оказался
подлецом? Да, но ведь Милфонта предостерег в первом акте его друг
Беззабуотер. А что собственно означало это предостережение? Оно всего лишь
должно было пролить некоторый свет зрителям на характер Пройда до его
появления, но никак не могло убедить Милфонта в измене; этого Беззабуотер
сделать был не в состоянии, ибо не знал за Пройдом ничего предосудительного,
тот просто ему не нравился. Что же до подозрений Беззабуотера о близости
Пройда с леди Трухлдуб, то следует обратить внимание, как на это отвечает
Милфонт, и сопоставить ответ с поведением Пройда на протяжении всей пиесы.
Я снова просил бы своих оппонентов глубже заглянуть в характер Пройда,
прежде чем обвинять обманутого им Милфонта в слабости. Ибо, подводя итоги
разбору этого возражения, могу сказать, что, лишь недооценив хитрость одного
персонажа, можно было прийти к выводу о глупости другого.
Но есть одно обстоятельство, которое задевает меня более, чем все
кривотолки, которые довелось мне слышать: это утверждение, что на меня
обижены дамы. Я душевно скорблю по сему поводу, ибо не побоюсь заявить, что
скорее соглашусь вызвать неудовольствие всех критиков мира, чем
одной-единственной представительницы прекрасного пола. Утверждают, что я
изобразил некоторых женщин порочными и неискренними. Но что я мог поделать?
Таково ремесло сочинителя комедий: изображать пороки и безумства рода
человеческого. А коль скоро существуют лишь два пола, мужской и женский,
мужчины и женщины, из коих и состоит человеческий род, то если бы я не
касался одной из его половин, мой труд был бы заведомо несовершенным. Я
весьма рад представившейся мне возможности низко склониться перед обиженными
на меня дамами; но чего иного они могли ждать от сатирической комедии? -
ведь нельзя ждать приятной щекотки от хирурга, который пускает вам кровь.
Добродетельным и скромным не на что обижаться: на фоне характеров,
изображенных мною, они лишь выиграют, а их достоинства станут более заметны
и лучезарны; особы же другого рода могут тем не менее сойти за скромных и
добродетельных, если сделают вид, что сатира нисколько их не задела и к ним
не относится. Поэтому на меня возводят напраслину, якобы я нанес вред дамам,
тогда как на самом деле я оказал им услугу.
Прошу прощения, сэр, за ту вольность, с какою я излагаю свои возражения
другим лицам в послании, которое должно бы быть посвящено исключительно вам;
но коль скоро я намереваюсь посвятить вам и свою пиесу, то полагаю, что имею
известное право привести доводы в ее пользу.
Я почитаю своим долгом, сэр, объявить во всеуслышание, какую
благожелательность вы явили к моим стараниям: ибо во имя хорошего замысла вы
отнеслись со снисхождением к дурному его исполнению. Я уповаю, что, следуя
той же методе, вы примете и сие посвящение. За то великодушие, с коим вы
взяли под свое покровительство мое новорожденное чадо, я не могу воздать вам
ничем иным, как только определив его к вам на службу теперь, когда оно