"Анатолий Фёдорович Кони. Ф.М.Достоевский " - читать интересную книгу автора

это по своим соображениям удобным. За любезным письмом Достоевского, с
выражением благодарности, последовало его посещение, отвечая на которое я
убедился воочию, в какой скромной и даже бедной обстановке жил, мыслил и
творил один из величайших русских писателей. При этом нашем свидании он
вел довольно долгую беседу, очень интересуясь судом присяжных и разницею в
оценке преступления со стороны городских и уездных присяжных.
15 октября 1876 г. в Петербургском окружном суде слушалось дело
крестьянки Екатерины Корниловой, которая, будучи беременной на четвертом
месяце, раздраженная упреками своего мужа и замечаниями, что первая его
жена была лучшею "хозяйкою", выбросила, назло ему, из окна четвертого
этажа свою шестилетнюю падчерицу, каким-то чудом оставшуюся живою и
отделавшуюся лишь крайним испугом.
Дело это чрезвычайно заинтересовало Достоевского. В удивительных по
глубине психологического анализа, по знанию природы русского человека и по
возвышенному и вместе трезвому взгляду на задачи суда строках своего
"Дневника писателя" он выразил сомнение во вменяемости Корниловой ввиду
частых ненормальностей в душевных движениях и порывах беременных. Рисуя,
со свойственным ему знанием народного быта, сцену предстоящего расставания
отца уцелевшей девочки с приговоренной на каторгу женой с новорожденным
младенцем на руках, он спрашивал:
"А неужели нельзя теперь смягчить как-нибудь этот приговор? Неужели
никак нельзя? Право, тут могла быть ошибка..." Вместе с тем он стал горячо
хлопотать о таком смягчении и бывать для этого у меня в министерстве
юстиции. Конечно, ему было мною обещано всевозможное содействие в смысле
выработки и направления представления о помиловании Корниловой или о
значительном смягчении ей наказания. Но давать ход этому представлению не
пришлось. Решение присяжных было кассировано Сенатом, и при вторичном
рассмотрении дела, с вызовом компетентных врачей-экспертов, она была
оправдана.
Замечательно, что через двадцать лет Л. Н. Толстой в своем романе
"Воскресение"
в уста крестьянина, сопровождающего в Сибирь свою жену, осужденную за
покушение на отравление его, влагает глубоко трогательный рассказ о
душевном состоянии этой женщины, "присмолившейся" впоследствии к мужу.
Строки, которыми Достоевский приветствовал оправдание Корниловой в
своем "Дневнике писателя", дышат самой горячей, захватывающей радостью и
справедливой гордостью человека, одиноко поднявшего голос против
совершившейся ошибки.
Три рода больных, в широком и в техническом смысле слова, представляет
жизнь: в виде больных волею, больных рассудком, больных, если можно так
выразиться, от неудовлетворенного духовного голода. О каждом из таких
больных Достоевский сказал свое человечное веское слово в
высокохудожественных образах. Едва ли найдется много научных изображений
душевных расстройств, которые могли бы затмить их глубоко верные картины,
рассыпанные в таком множестве в его сочинениях. В особенности разработаны
им отдельные проявления элементарных расстройств психической области -
галлюцинации и иллюзии. Стоит припомнить галлюцинации Раскольникова после
убийства закладчицы или мучительные иллюзии Свидригайлова в холодной
комнате грязного трактира в парке. Провидение художника и великая сила
творчества Достоевского создали картины, столь подтверждаемые научными