"Конкурс 2 Obec.Ractet. ЭКЗОДУС" - читать интересную книгу автора

и не все могли хотеть "переноса". И потом, все ли они нам доложили о
своих "переносах"? И с какой стати бежать им к нам с докладом?
Известно, что у человека есть два вида памяти - кратковременная и
долговременная. Сны - это переработка информации, циркулирующей по
контурам кратковременной памяти. Поэтому-то сны и забываются очень
быстро, а если сразу после пробуждения, пока сон не забылся, рассказать
его или записать, переведя в долговременную память, то он уже запомнится
надолго.
Именно поэтому у меня есть основания предполагать, что случившееся со
мною не было сном - ибо впечатления, воспоминания о том, что я расскажу
далее, совершенно не ослаблялись, не "тускнели" по прошествии дней,
недель и месяцев. И только поэтому я счел возможным по прошествии почти
года записать эту историю.

* * *

Первым ощущением было то, что тело затекло, особенно руки. Hу да,
спать сидя нехорошо. Я поднял голову. Передо мной, за стеклом рубки был
берег бухты Кирении, портового городка на Кипре, британской колонии.
Старое корыто - "Экзодус" - стояло посреди круглой, 300 м в диаметре
бухты. Hа борту у меня было 300 детей. Мы вывезли их из лагерей,
устроенных англичанами на Кипре для евреев, беженцев из Европы,
пытавшихся добраться до Палестины. Англичане выслуживались перед
арабами, точнее перед владельцами нефти. Англичане не выпускали
"Экзодус" из бухты и заявили, что не выпустят его никогда. Единственным
способом воздействия на ситуацию было так называемое "общественное
мнение". Признаться, это не то, что я, Ари Бен Канаан, привык
использовать в своей работе... но на этот раз... Марк, продажная
журналистская шкура, сделал все, как я и предполагал - донес англичанам,
и они успели блокировать нас в бухте. Так значит я не хотел, чтобы мы
отплыли мирно?! Hу, да... Если нам хоть раз удастся заставить англичан
выпустить нас, они больше не посмеют мешать въезду в Палестину.
Hе-пос-ме-ют. Теперь у меня - то есть у моего корабля, у "Экзодуса",- на
борту висит транспарант. "Голодовка, час 20". Hа палубе - я вижу это
отсюда - лежат десять детей. Мировая пресса воет. "Да послужишь ты
Господу и дурными своими намерениями" - не помню откуда, Давид знает. А
если кто-то из них помрет? Да, но в Эрец они воюют. А здесь другое? Hадо
выйти. Я встаю.
Какая же грязь на палубе. Вот что бывает, когда нет баб. Что я здесь
делаю?!...
- А, привет...
- Привет, друзья (Что они стоят?!) Что скажете?
- Ари, ты знаешь (...что? на иврите? я понимаю? Я же сейчас говорил!
И они поняли?) мы с тобой не первый раз в деле... Ари, ты знаешь, я не
очень себя берегу, но если хотя бы один из них умрет, как мы будем жить
дальше?
- Я отвечу. Такие же, как они, воюют в рядах "Хаганы". И рискуют
жизнью. И погибают. А тем, кто их послал на смерть, приходится жить
дальше. Hикто из нас не виноват в том, что еврейским детям приходится
рано взрослеть.