"Конкурс 2 Obec.Ractet. СМЕРТЬ ПОЭТА" - читать интересную книгу автора

Чем больше Иван размышлял об этом предмете, тем больше он распалялся,
чем больше он распалялся, тем шире делались его шаги и воинственней
блестели стекла очков. От пустяковой фразы интуриста, которую тот
наверняка успел давно забыть, он перешел к вопросам глобальным,
возмущаясь тем, что "цивилизованный" Запад учит русский народ тому, что
культурно, а что - нет. Проще говоря, мысль его, оторвавшись от
обыденной действительности, привычно воспарила в родные философские
сферы, поднимаясь все выше и выше. Преисполненный праведного гнева
Колобков уже не шел, а почти летел, не замечая ничего на своем пути,
пока вдруг не остановился как вкопанный, не в силах сделать ни одного
шага вперед. Колобков не сразу понял причину своей неожиданной
остановки, но когда он ее осознал, то даже вспотел от обиды на самого
себя. Всего в сотне метров перед ним спасительно маячил вход родного
подъезда, но между Иваном и целью его короткого путешествия лежал самый
обычный московский газон, который ему внезапно показался неприступным
как замок Ив и широким как Рубикон.
Иван Колобков стоял у своего неожиданного препятствия и мучительно
размышлял, что ему делать дальше. Первую свою мысль о том, чтобы сделать
крюк и обойти газон стороной, он с негодованием отверг - с какой стати
он будет изменять свой привычный маршрут из-за какого-то дурацкого
иностранца? Hет, он должен выбрать прямой путь и пройти по нему до
конца. Что, в сущности, ему мешает? Всего лишь абстрактные сомнения,
вред которых он только что себе блестяще доказал. Или это ему только
показалось? Иван отлично понимал, что находится в чрезвычайно глупом
положении и снова с завистью вспомнил друзей Михаила и даже недавно
виденных школьников, не мучающих себя по пустякам тривиальными
вопросами. Ему казалось, что его колебания длятся не несколько коротких
секунд, а целую вечность, что на него уже давно смотрят все прохожие и
даже в немигающих окнах родного дома явственно отражаются досада и
недоумение. Hадо было что-то делать. Иван набрал полную грудь воздуха,
зачем-то зажмурился и, мысленно собравшись в комок, сделал первый шаг.
О вы, бесстрашные саперы, мужественные летчики-испытатели и
малолетние воришки, впервые вытаскивающие из чужого кармана пухлый
кошелек! Я обращаюсь именно к вам, поскольку только вы способны понять
вихрь чувств, обуявших отважного Ивана Колобкова, решительно шагнувшего
на зеленую газонную твердь! Ибо больше никто не в состоянии представить
это странное состояние, когда воспоминания срываются с насиженных мест
и, точно стая испуганных птиц, беспорядочно носятся перед внутренним
взором. Hо даже вам, как и никому в мире, не дано понять, почему в такие
моменты вспоминается какая-то чепуха, не имеющая ни малейшего отношения
к происходящему с человеком. Вот и сейчас Иван почему-то с неожиданной
четкостью вспомнил сегодняшнюю лекцию, от которой у него надолго
испортилось настроение.

Курс лекций по истории России у его потока читал Апполинарий
Матвеевич Зарецкий, невысокий человек с чеховской бородкой и высоким
лбом, потомственный дворянин и патриот. Он был убежденным монархистом и
поэтому все свои лекции непременно сводил к этой животрепещущей теме,
что, впрочем, с лихвой компенсировалось эмоциональностью его выступлений
и необыкновенным ораторским мастерством, с помощью которого ему всегда