"Григорий Иванович Коновалов. Былинка в поле (Роман) " - читать интересную книгу автора

передние ноги, поднял и попятил за стену. На стене же остались волосья
будто конек, играючи, потерся о нее.
Василиса раздула ноздри, удивленная и польщенная.
Спешила мальчишку, подвела к Кузьме.
- Власушка, поклонись своему родному бате в ноги:
страдал за нас...
Ольга Цевнева разрешилась в доме Василисы, мальчишку крестили в
хлебовской церкви, нарекли Тимофеем.
Крестными отцом и матерью были Отчев и шустрая еще бабушка Домна.
Влас и Автоном постоянно ждали от отца проявления силы. Но Кузьма
отнекивался: была сила, когда маманя на двор носила...
Лишь раз мальчишки подсмотрели за отцом, когда после сева мяли навоз на
кизяки, воду возили бочками из реки: медленно оглядевшись кругом, не
заметив затаившихся в тальнике ребятишек, Кузьма зачерпнул полную бочку
воды и поставил на дроги. Но только выпорхнули из кустов, он растерялся,
схватил ведро и начал лить в уже полную по самое жерло бочку.
- Ничего вы вроде не видали, сынкп. Откроюсь: с рождения наказан силой.
И умру от силы. Казать ее грех большой.
Василиса посмеивалась над Кузьмой, а он все чаще простовато чудил.
Загонял домой убежавших лошадей, уж не удивляя сыновей сказочной
резвостью. По каждому пустяшному делу испрашивал у Василисы дозволения.
- Как хозяйка молвит, так и будя. Моя дела темная.
Хозяйство крепло в ее руках. За двором радовал душу по весне цветущий
сад, на омываемой вешними водамп Орелке зеленела большая делянка леса,
укосный травостой дурманил голову в лугах и степи. Сеяли пшеницу на
продажу, бахчи для услады, до Нового года хранились свежие арбузы в
просяном семени, а о соленых арбузах и говорить нечего - до лета держались.
Обид своих она не забывала, не прощала ни мужу, ни Карпею, который
каждую страду нанимался к ней в работники, год от года все чаще жег рюмкой
бравую красоту, тускнея на глазах.
Изнеженно побелело Василисино продолговатое лицо с печально-гордыми
глазами святой девы. Важная осанка статной крупной фигуры удерживала даже
самого развеселого шутника молвить Василпсе зряшное слово. Высоко носила
обманчиво-смиренную непокорную голову. Спали врозь. Стоскуясь, сама
неслышно прилетала к мужу со своей пуховей подушкой, радуя его нежностью,
так что утром дивился Кузьма, не приснилась ли ему возлюбленная царя
Соломона? Если же он сам крался к ее постели, Василиса холодно, лишь из
снисхождения допускала к себе мужа. Жена сама знает свое время, под ее
сердцем стучит ножкой ребенок... Слушайся жену мудрую! По-прежнему
загадочно-молчаливый, Кузьма временами шумел, норовя вывернуться из
обернутых шелком оглобель, но после каждого бунта упряжка становилась
крепче.
Смутно догадался с годами: сколько ни махай дубиной, ковыля не скосишь
- стелется покорно, чтобы снова выпрямиться.
Василиса робела иногда перед его молчаливой и кроткой загадочностью...
Любовалась украдчиво его работой, а если он заприметит, глаза ее
наливались синим холодом...
Батюшку того, что венчал их, разбила ошалевшая тройка, сорвавшись с
Каменной горы в речку у Соминого омута. Померли сверстники, а он, Кузьма,
остался со своей Василисой да прежней ее любовью Карпухой Сугуровым...