"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

На кишиневских молдаван долго смотрели, как на говорящего попугайчика - надо
же, умеет ругаться! Какое умиление! И как-то сразу всем стало понятно, что
войны будет уже не избежать. Что придется свернуть глупой птичке шею, а,
возможно, и отрубить голову.
В Тирасполе начались многотысячные митинги, забастовка, и все это
закончилось провозглашением Приднестровской Молдавской Республики. В
считанные месяцы была переподчинена милиция, создана своя армия, в воздухе
веяло свободой и общей радостью. Немедленно были отменены все новые порядки,
принятые парламентом Молдовы. На своих местах остались вывески на русском
языке, никто не стал вводить никаких экзаменов на знание молдавского, а у
властей Молдовы вскоре появилось очень много поводов начать войну.
А всего лишь несколько лет назад ни о чем похожем никто и не думал. Все
нормальные дети ходили в школу, все нормальные взрослые ходили на работу.
Ходили на демонстрации 1 мая и 7 ноября, святили куличи и били друг другу
яйца на пасху. Красили повсеместно, и традицией было красить яйца коню
Суворова на главной площади Тирасполя. Яйца были большие, удивительно, что
умудрялись их красить даже под зоркой охраной.
Первым моим рабочим местом стала барахолка в городе Одессе. Тогда еще
все это было не совсем законно, еще это было немножко стыдно, и папик наш -
коммунист еще тот, подвозил нас метров за двести, и багровел от злобы, пока
мы с мамой пополняли семейный бюджет. Первое, что мне доверили продать - это
большую куклу, размером с моего младшего брата. Куклу звали Вася, она была
вполовину моего роста и имела на носу маленькое черное пятнышко. Мне тогда
было 14 лет. Барахолка представляла собой ряды людей, перед которыми на
газете был разложен товар, а между рядами непрерывным потоком ломились
потенциальные покупатели. Некоторые из них кричали:
- Мальчик, почем мальчик?
- Мальчик, почем человек? - вопрошали другие.
Однако, покупать пока никто не спешил. И я сам решил пойти по рядам,
понимая, что покупательная способность населения, возможно, ниже, чем самих
одесских спекулянтов. Я оказался прав, не пройдя и половину своего ряда.
Мальчика у меня купила толстая, и самая настоящая одесситка, с бородой и
усами, торговка тапочками. Одесситка упрямо вымогала скидку в 10 рублей за
пятно на носу у мальчика. Я не сдавался:
- Вы дома его резинкой потрите.
Короче, судьба Васи была решена. Вася стал одесситом, правда нос я и
дома безрезультатно тер целый вечер. Быть может, одесситка справилась с
носом лучше меня. В любом случае, это был первый в моей жизни покупатель, и,
как и положено в Одессе, я его самым наглым образом, бессовестно надул.
Мою маму вечно одолевали неуемные одесситы. Абсолютно точно, их сводили
с ума ее огромные сиськи. Поэтому все евреи, оказавшиеся со своим товаром
вблизи моей бесценной маменьки, тут же сально лезли своими всевозможными
знаками внимания:
- Женщина, ну я ж по Вам вижу, шо Вы - одесситка. Ну только не ешьте, я
ж Вас умоляю, эту серую колбасу! Вы шо? Как? Вы разве не знаете? Она ж из
одних крыс!
- Женщина, я на Вас давно обратил внимание, Вы ведь чистокровная
еврейка, Ваш мальчик обязательно должен после школы поступить учиться на
зуботэхника. У меня есть блат, я говорю Вам - он будет там учиться! Женщина,
как Вас зовут?