"Роберт Конквест. Большой террор. Книга 2" - читать интересную книгу автора

МАССОВЫЙ ОХВАТ

Хрущев сообщил на XX партийном съезде, что "число арестов по обвинению
в контрреволюционных преступлениях возросло в 1937 году, по сравнению с 1936
годом, больше, чем в десять раз".[21] Щупальцы НКВД потянулись ко всем, кто
был в контакте, хотя бы самом незначительном, с осужденными членами партии.
Секретарь одного из обкомов партии на Урале, Кабаков, посетил в 1932 году
рабочие кварталы, где поговорил с какой-то старой женщиной. Она рассказала,
что ее сын был вынужден поехать отдыхать за свой счет. Кабаков дал указание
руководству предприятия, где работал этот рабочий, возместить стоимость
путевки. Пять лет спустя, когда самого Кабакова арестовали, кто-то сообщил в
НКВД, что он заступился за молодого рабочего. Парень был втянут в дело и
обвинен в "подхалимстве перед Кабаковым".[22]
К делу Николаева, который действовал в одиночку, было привлечено 13
сообщников. Это было возведено в общий принцип. "Бдительность" стала пробным
камнем сознательности гражданина или служащего - и, конечно, члена партии.
Сотрудники НКВД на предприятиях и в учреждениях находились под постоянным
давлением: они должны были, не щадя сил, искоренять врагов. От каждого
арестованного требовали назвать сообщников, а всех его знакомых
автоматически брали на заметку.
На показательных процессах, естественно, всплывали имена не только
политических соратников, но и множества людей, не имевших ничего общего с
партийной борьбой. На процессе Бухарина, например, подсудимый Зеленский
сообщил, что "в аппарате Центросоюза было при мне около 15 % бывших
меньшевиков, эсеров, анархистов, троцкистов и так далее. В некоторых
областях количество чуждых выходцев из других партий, колчаковских офицеров
и так далее... было значительно выше".[23] Эти люди, сказал Зеленский, были
центром притяжения всякого рода антисоветских элементов. Понятно, что такие
показания вызывали цепную реакцию арестов по всей стране.
Однако массовый характер репрессий объясняется не только этим явлением
"цепной реакции". В 30-х годах в Советском Союзе были еще живы сотни тысяч
людей, которые когда-то принадлежали к небольшевистским партиям, служили в
Белой армии, людей свободных профессий, побывавших за границей,
националистов, местной интеллигенции и т д. Все более и более яростная
кампания за "бдительность" и разоблачение "скрытых врагов" охватила всю
страну - не только партию; об этом шумели пресса и радио.
Значительная часть всего населения Советского Союза уже была занесена в
списки Особого отдела НКВД и его местных отделений. Они были разбиты на
несколько категорий:
АС - антисоветские элементы;
Ц - регулярно посещающие церковь;
G - член религиозной секты;
П - повстанец - всякий, кто в прошлом участвовал в антисоветских
выступлениях;
СИ - имеет связи с иностранцами.
Принадлежность к одной из этих категорий не давала еще законченных
оснований для преследования, но все эти люди были взяты на учет. Как только
местному отделению НКВД нужно было продемонстрировать рвение, их
арестовывали.
В списке "опасных элементов", составленном после аннексии Литвы в 1940