"Ширли Конран. Кровное родство (Книга 1)" - читать интересную книгу автора

не имела возможности дышать, а вот теперь попыталась вздохнуть полной
грудью.
Немедленно тысячи игл вонзились ей под ребра. Она хотела вскрикнуть, но
не смогла выдавить из себя ни звука. И вдруг ощутила, что нечто твердое и
гладкое лежит у нее на лице и сдавливает голову, мешая видеть.
Хотя Элинор еще не пробовала пошевелиться, она могла слышать и обонять.
Она сделала усилие, чтобы сосредоточиться, и ей удалось выделить из других
звуков слабое, ритмичное пошлепывание моря о скалы под ее окном; интуитивно
она почувствовала солнечное тепло и дыхание прованского лета.
И вдруг она поняла, где находится!
Она в Сарасане, в своей постели, посреди теплого летнего дня. Она
ощущала дуновение легкого бриза, несшего к морю ароматы розмарина и чабреца
и горячий запах нагретых солнцем гор.
Продолжая лежать, Элинор решила, что, наверное, ей привиделся страшный
сон - один из тех ужасных кошмаров, которые бывают настолько явственными,
что, даже проснувшись, не сразу удается стряхнуть их с себя. Она подумала,
что теперь лучше открыть глаза и позвонить, чтобы принесли завтрак - большую
чашку кофе с молоком, сдобные булочки и фрукты, а еще утренние газеты и
почту. Все это сразу приведет ее в порядок.
Поднять отяжелевшие веки оказалось непросто, но мало-помалу, с большим
усилием Элинор все-таки приоткрыла глаза и начала ощущать золото нежного
солнечного света, пробивающегося сквозь шторы.
Да. Все как обычно. Прямо перед ней, над камином, висела большая
картина в изящной раме, написанная восемь лет назад, в 1957 году. Это был
выполненный в натуральную величину групповой портрет трех девушек в белых
бальных платьях, сидящих на диване голубоватой парчи в неярко освещенной
гостиной. Безо всяких объяснений можно догадаться, что они - сестры: в
облике девушек существовал некий знак соучастия в их общем счастье, и,
несмотря на разницу в цвете волос и оттенке ножи, у каждой из них был один и
тот же небольшой, точеный носик и одни и те же большие, чуть раскосые
аквамариновые глаза.
Первая слева, восемнадцатилетняя Клер, хрупкая и темноволосая,
наклонилась вперед и с серьезным выражением лица протягивает розу рыжеватой
блондинке Аннабел - бесспорно, самой красивой из всех. Миранда
(шестнадцатилетняя худышка, еще школьница) присела, как птичка, на спинку
дивана; ее личико бледно, свои светлые волосы она тогда еще не красила,
придавая им этот странный оттенок - цвет апельсинового джема.
Она сидела с несколько отсутствующим видом, однако ей присуще то же
очарование, что и старшим сестрам, та же готовность, не задумываясь,
ринуться навстречу жизни.
Только Аннабел можно назвать по-настоящему красивой, поскольку в лице
Клер проглядывала излишняя напряженность, а черты Миранды чуть резковаты.
При этом все три девушки были отмечены печатью богатства и хорошего
воспитания. И - что самое главное для Элинор - все три напоминали ей ее
дорогого Билли.
Этот портрет всегда приводил Элинор в хорошее расположение духа. Глядя
на него, приятно вспоминать, как, когда девочки были еще маленькими, она
устраивала себе свободный день и вела их куда-нибудь - выпить чаю или просто
по магазинам. Все три, такие чистенькие, аккуратные (носочки хорошо
натянуты, бантики крепко завязаны), чуть ли не дрожали от нетерпения,