"Ширли Конран. Кровное родство (Книга 1)" - читать интересную книгу автора

предвкушая предстоящее удовольствие.
Такие минуты полного счастья выпадали на долю Элинор редко и всегда
неожиданно, расцветая, однако, удивительно пышным цветом. Она уже давно
решила для себя, что если человек не в состоянии планировать счастье, то
может планировать пути его достижения, и для себя, надо думать, спланировала
неплохо, потому что сумела добиться в жизни такого успеха, о каком даже и не
мечтала. Несмотря на то что поначалу ей довелось испытать и предательства, и
разочарования, и временно отступать, сворачивая с намеченного пути, и тяжко
трудиться, успех все же пришел к ней - и какой успех! Она была автором
двадцати двух романов, изданных почти в четырех десятках стран, еженедельно
получала мешки писем от читателей и пользовалась всеобщим уважением.
Легендарная Элинор О'Дэйр была знаменита, удачлива и очень, очень богата.
Легендарная Элинор О'Дэйр содрогнулась. Жгучая боль возвратилась,
однако теперь она разлилась внутри ее тела. Неподвижно простертая в жаркой
полутьме спальни, она обнаружила, что не может двинуть ни рукой, ни ногой,
которые словно потеряли всю свою силу. Напряжением воли Элинор попыталась
заставить свои руки подняться, но они не повиновались. Она была
парализована. Это был не сон. Она не могла двигаться!
Элинор сделала попытку что-то сказать, потом закричать - это не
получилось. Она не сумела даже открыть рот. В голове все мешалось, путалось.
Медленно, медленно складывалась мысль: с ней, должно быть, случился удар.
"Нет! Не может быть! Я не хочу! Я еще не прожила свое!"
Усилие измученного мозга еще больше утомило ее. Веки Элинор опустились,
и она стала медленно погружаться во мрак забытья. Ей захотелось полностью
отключиться, чтобы не думать о страшном, но помешал звук, проникший вдруг
откуда-то извне в сузившийся до минимума, замкнутый, изолированный мирок ее
нынешнего сознания. То было хорошо знакомое шуршание крахмального передника
медсестры. Да и пахло, как в больнице, - эфиром и лекарствами.
- Я умираю? - прошептала по-французски Элинор, заставляя наконец
кое-как двигаться застывшие губы.
- Нет. Не волнуйтесь, - спокойно и равнодушно прозвучал в ответ голос
сиделки. Элинор знала, что это ложь, и первой ее реакцией было негодование.
Она привыкла сама распоряжаться своей жизнью, сама сочинять ее фабулу - так
же, как сочиняла сюжеты своих бестселлеров. Но сейчас, беспомощная,
прикованная к кровати, она полностью зависела от этой сиделки с нудным
голосом. Невидимое, неумолимое перо выводило "Конец", хотя Элинор еще не
дописала свою историю, и на сей раз хэппи-энда не предвиделось.
Долгие годы Элинор удавалось избегать мыслей о смерти. Подобно многим
энергичным, преуспевающим людям, ей не хотелось серьезно задумываться о том,
что в один прекрасный день ее не станет. Она не позаботилась о завещании,
поскольку это дело потребовало бы принятия тягостных для нее решений,
связанных с собственной будущей смертью. Отложив его на потом, несмотря на
мягкие, но настойчивые уговоры своего адвоката, она предпочитала попросту
игнорировать эту тему и чувствовать себя вечной и непобедимой.
Но сегодня, лежа в этой слабо освещенной спальне, она поняла, что ее
непобедимость столкнулась с неизбежностью. Она могла лишь надеяться, что у
нее все-таки есть время, чтобы успеть уладить свои дела. И решать надо как
можно быстрее, иначе она рискует упустить последнюю возможность сделать это.
Элинор ощутила, как с лица ее наконец сползает давившая на него
тяжесть. Она не в силах двигаться, думать или стонать, она абсолютно